Иоанн III Великий. Исторический роман. Книга 1, часть 1—2. Людмила Ивановна Гордеева
что давно хотел сказать ей.
Она слушала внимательно, молча, и потому рассуждал он легко, быстро, словами, которые от многих раздумий уже давно улеглись в четкие формы:
– Государь я, понимаешь? Стало быть, в первую очередь о земле своей должен заботиться, и лишь потом – о себе. А у нас враги со всех сторон, каждый кусок урвать норовит. С запада – Литва, с северо-запада – немцы ливонские, шведы, с востока – казанские татары, с юга – Большая Орда, Крым… А знаешь, какой меж тем у нас главный враг? Да сами же мы. Гордыня наша! Каждый из братьев моих, родных и двоюродных, место мое занять мечтает, себя равным мне считает. Оттого старается независимость свою показать, своевольничает. Хочет в поход на врага – отправится, не хочет – глухим прикинется. Вон, дядя мой, князь Верейский, захотел – изменил отцу, к Шемяке переметнулся, как это забыть? Тверской князь себя великим титулует, тоже поклона ждет, когда помощь его требуется. А по кускам-то, что мы такое? Слабые, разрозненные княжества, которые любой враг проглотит! Смоленск прихватили литовцы – спасибо не сказали, – попробуй теперь отними!
Киев давно в литовскую окраину превратился, митрополитами – предателями, ставленниками из Рима окормляется. Небось, и язык-то свой родной скоро забудет. А все из-за междоусобиц князей русских удельных, из-за гордыни и самомнения!
Иоанн увлекся и заговорил о наболевшем, но княжна, умевшая обычно слушать, на этот раз, истерзанная обидой и сомнениями, перебила его:
– Да я-то тут причем, голубь мой? И мать твоя, и жена первая – все дочерями обычных удельных князей были, так чем все же я тебе не пара?
– Так потому и равняются со мной князья удельные и братья, потому и считают, что ничем великий князь Московский от Тверского или Верейского не отличается! Брак с царевной византийской мог бы возвысить роль государя Московского. Да и другие выгоды от такого брака для земли нашей появятся немалые. Вон уж папа обещает нашим послам и купцам пропускные грамоты по всей Европе выдать, в других землях лучше нас узнают, торговля оживится.
Увидев, что Феодосия вновь залилась слезами, он привел еще один, не менее веский довод:
– Ко всему прочему, мы ведь с тобой и повенчаться-то не можем по православным обычаям. Наши родственники ближайшие – твой родной брат и моя сестра в браке состоят. Стало быть, нам по церковному закону нельзя жениться.
– Можно разрешение у митрополита получить, я знаю. Вспомни! Твоя матушка Мария Ярославна и ее родная сестра вышли ведь за родных братьев!
– На то причины веские были, да и давно уж это случилось!
Услышав, что она опять всхлипнула и приготовилась плакать, Иоанн вновь попытался утешить княжну:
– Да не плачь ты, я же еще не женился и пока не собираюсь.
Но она продолжала свое:
– А я-то как, мне-то, что теперь делать? Зачем мне жить без тебя?
– Не глупи, Феодосия. Везде человек может себе дело найти. Даже у куриной жизни смысл есть, а уж человеческая-то всегда кому-то сгодится. Не родным,