Иоанн III Великий. Исторический роман. Книга 1, часть 1—2. Людмила Ивановна Гордеева
раскиданная: Киевская Русь, Московская Русь, Рязанская, прочая. А ныне, когда мы вместе объединились, и именоваться мы должны по-иному, как единое государство, то есть Русия!
Стефан замолк, думая, как бы понятнее изложить великому князю свои соображения.
– Так ведь и смотрится значительнее, сразу видно – не одно какое-то княжество, не Московское, а все русские люди вместе, одним словом, Русия… Звучит!
Иоанн лишь усмехнулся. Ему нравились доводы Стефана. К сожалению, еще не совсем единой была Русь, как хотелось бы ему, но по сути все верно излагал летописец – знаток географии и истории.
– Ну и мудрец ты, Стефан! – с сомнением покачал он головой. – А не спешишь ли? Какая ж мы страна единая, коль до сих пор у нас отдельные княжества сохранились, коль каждый удельный князь свой норов показать стремится? Сейчас вон, если поход на Новгород собирать, – опять тверскому князю кланяться придется, чтобы участие принял, и Пскову, и братьям – разве ж это единое государство?
– Зато как все вас с одного слова послушались, на Казань поднялись? Любо-дорого было посмотреть. И все увидели, как это здорово – вместе. Тогда поглядел я на это дружное воинство и убедился, что мы все-таки уже страна, а не разноголосая Русь, островками раскиданная на великом пространстве.
– А сколько руссов под Литвой живут! Киев, Смоленск, иные… Ты, Стефан, лучше не наступай на больное место! Все предки наши о единстве мечтали, да никак поладить меж собой не могли, каждый о себе хлопотал. Впрочем, слышу я, подобное во всей Европе происходит. Делятся властители, объединяются, дерутся. Вон и в Литве то же, и в Орде. Хотя, думаю, будет у нас еще истинная Русия, надеюсь, доживем.
Великий князь еще недолго полистал книгу, нашел, что хотел. Никакой крамолы в записях не было, автор сдержанно излагал события, связанные с приездом и отъездом послов, уважительно называл титул отца невесты и тех, кто сватался к ней прежде. Одобрив мысленно записи, он закрыл летопись и отдал ее Стефану, приказав отнести на место и вернуться к приему новгородского посланника. Слово Русия вымарывать не наказал. «Стало быть, по душе ему пришлось», – подумал летописец и решил снова где-нибудь вставить столь полюбившееся ему название родного отечества. Ибо хоть и был Стефан наполовину литовцем, его отец приехал сюда когда-то на службу по приглашению боярина Юрия Патрикеева Литовского, но долго жил в Москве, и, как многие инородцы, прижившись на чужой земле, полюбив ее, особенно трепетно воспринимал ее, как свою родину, и любовь эту передал сыну.
Стефан, несмотря на свой солидный возраст, чуть ли не танцуя от радости после приятного общения с великим князем, быстро долетел до своего приказа, сдал на хранение книгу и вернулся.
У государя в кабинете уже сидели новгородский посадник Василий Ананьин – пожилой человек с солидным брюшком, хитрым лицом и лысой головой, да двое знатнейших бояр – князья Иван Иванович Ряполовский и Юрий Патрикеевич, тот самый литовский князь, который когда-то пригласил отца летописца в Москву. Тут же находился