Москва и Восточная Европа. Советско-югославский конфликт и страны советского блока. 1948–1953 гг.. Коллектив авторов
югославского гражданства и др. Секретарь отмечал, что положение этих людей, особенно тех, у кого были дети, становилось чрезвычайно тяжелым. Приводя список из тридцати человек, он указывал, что большинство граждан, получив увольнения, не обращаются в посольство, зная, что оно конкретной помощи в таких случаях оказать не в состоянии[165]. Другой проблемой стала ситуация с русскими, которые были выпущены из югославских тюрем. Югославские власти в ответ на запросы русских, отвечали, что у них нет возражений против их выезда из страны, но что задержка происходит исключительно из-за нежелания советского правительства принять этих граждан[166].
В конце мая 1949 г. в Венгрии был арестован Л. Райк по обвинению в шпионской деятельности, которое затем было дополнено обвинением в связях с «кликой Тито». Категорическому отрицанию Райком предъявляемых ему обвинений положил конец приезд в Будапешт генерала МГБ М. И. Белкина, который сумел переломить ход следствия, предъявив новую «доказательную базу», построенную на реальных рабочих встречах Райка с Тито и Ранковичем в разное время. Параллельно в Болгарии готовился процесс над Тр. Костовым, также связанный позднее с югославским «материалом» при помощи советника из МГБ генерала В. Чернова (Л. Л. Шварцмана). Полностью сфабрикованное дело Л. Райка завершилось смертным приговором 24 сентября, а уже 29 сентября А. А. Громыко вручил югославскому послу в Москве Л. Латиновичу ноту, в которой советское правительство заявляло о прекращении действия Договора о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве. Свое решение советская сторона обосновывала тем, что в ходе процесса над Райком «вскрылось, что югославское правительство уже длительное время ведет глубоко враждебную подрывную деятельность против Советского Союза», в том числе не только по собственной инициативе, но и по «прямым заданиям иностранных империалистических кругов»[167].
Тито, озабоченный возникшей ситуацией, в телеграмме находящемуся в США на сессии ООН Карделю от 25 сентября оценивал процесс в Будапеште как неприятельский удар против Югославии и указывал на необходимость предпринять меры, чтобы дать отпор этому «самому большому обману русских». Он также сообщал, что лично передал венгерскому послу ноту с резким протестом против действий венгерских властей[168]. В августе и сентябре в Политбюро ЦК КПЮ обсуждался вопрос о возможном выступлении югославской делегации в ООН с критикой советской политики по отношению к Югославии. Тито на заседании 30 августа указывал на преждевременность вынесения вопроса о конфликте на трибуну ООН[169]. Также, по его мнению, не следовало соглашаться на предложение «англо-американцев» получить от них оружие, так как «это не отвечает нашей линии опоры на передовые силы». Продолжая свое высказывание в традиционной большевистской стилистике, от которой ему вскоре пришлось отказаться, он подчеркнул, что «мы не можем допустить, чтобы империалисты
АВП РФ. Ф. 07. Оп. 22. П. 42. Д. 372. Л. 101–102.
Там же. Л. 103.
Советско-югославские отношения. С. 461–462.
AJ. F. 507. CK SKJ, II D/23. L. 3.
Об этом Тито говорил и на заседании Политбюро 7 сентября, советуя подождать дальнейшего развития событий и уточнения позиции СССР, в отношении которого он рекомендовал разоблачать все его пропагандистские и иные провокации. Тито подчеркивал, что необходимо защищать Югославию, поскольку СССР, который придерживается принципов марксизма-ленинизма, «не имеет права на нас напасть» (AJ. F. 507. CK SKJ.III/43. L. 38).