Морская душа. Леонид Соболев
собьюсь.
– Скажи, чтоб из радиорубки принесли, обойдутся и без часов, а то заплывем куда-либо, – сказал Пийчик.
– Нету там. Они без стекла были, я их в ремонт сдал.
– Ну и дурак, – отозвался Пийчик. – Что ж, что без стекла? Зато ходили… А теперь как? Всегда от тебя неприятность.
– Возьмите мои, – встрепенулся кинорежиссер и снял с руки золотой браслет. – Часы прекрасные, и я буду очень рад.
Пийчик посмотрел на него сбоку.
– Давайте. – И, подумав, добавил: – У вас, может, и папиросы есть?
Папиросы нашлись, и их теплый дым растопил ледок отношений. Кинорежиссер осмелел.
– Скажите, капитан, отчего мы все время виляем? Это маневрирование? Как это называется?
«Сахар» действительно рыскал вправо и влево. Пийчик вздохнул и, ответив, что корабль идет зигзагом по причине подлодок, подошел к рулевому.
– Пенкин, – предостерегающе шепнул он, – я тебе засну!
– Так, Ян же Янович, – тоже шепотом ответил рулевой, – руля не слушает: ходу вовсе нет…
– Скажите, капитан, а какая у нас скорость? – подняв очки от записной книжки, вновь спросил гость.
Гужевой открыл уже рот, чтобы ответить своей обычной остротой, что было шесть узлов в час – в первый, а во втором и трех не натянули, но Пийчик его предупредил:
– Сколько положено: полный ход двенадцать узлов, – сказал он твердо и, приложив губы к переговорной трубе, возможно тише спросил: – В машине!.. Что у вас там опять?
Загробный голос ответил:
– Пару нет. Вентиляторы стали.
– Так какого же вы черта… – начал было Пийчик, но, посмотрев на кинорежиссера, отошел от трубы.
– Фрол Саввич, я в машину пройду, тут мне разговаривать несвободно, – сказал он и взялся за ручку двери. – Правь по курсу да маяк не прозевай…
Кинорежиссер оживился:
– Можно, капитан, с вами? Что-нибудь случилось?
Папироса была уже выкурена, и Пийчик хмуро отрезал:
– Нельзя, секретно. – И вышел из рубки.
Но не успел Гужевой удивиться, отчего киночасы показывают на сорок минут вперед, как Пийчик вернулся в рубку, имея крайне встревоженный вид.
– Я пошутил, товарищ, – сказал он гостю необычайно мягким тоном. – Идите машину посмотреть: там, знаете, всякие лошадиные силы, эксцентрики разные, колесики… Очень интересно… Вот вас вахтенный проводит… Вахтенный!
Когда дверь за кинорежиссером закрылась, Пийчик подошел к карте и дернул Гужевого за рукав.
– Что же ты, окаянный человек, наделал? Где наше место, ну, где?
Гужевой деловито пошагал циркулем и ткнул пальцем за две мили до поворота на Чертову Плешь.
– Вот тут, – сказал он уверенно, но, взглянув на Пийчика, докончил менее бодрым тоном: – Минут через двадцать Бабушкин маяк откроется…
– Бабушка твоя откроется, а не маяк! А это что?
И Пийчик распахнул дверь. Далеко за кормой в темноте подмигнул