Золотая осень. Сборник им. С. А. Есенина. Сборник
зелени окраску,
и принося в леса на смену
всех красок лиственную сказку.
Задует ветер, оживляя
едва прилёгший на земь лист,
и вот уж их несётся стая.
Ты не мешай.
Посторонись.
Они танцуют, и понятно:
у них веселье началось.
Им так приятна неопрятность,
растрёпанность осенних кос.
Кружатся, вьются и хохочут.
Не удержать веселья прыть.
И кто же с ними не захочет
в обнимку тоже закружить?
Но стихло.
Только раз последний
прорвался ветер в лес и сник.
И словно осени наследник,
шурша листвой, идёт лесник.
Кружились листья не напрасно.
Леса в порядке и поля.
Разнообразна и прекрасна
ты, Русь осенняя моя.
«Лесные щёки пожелтели…»
Лесные щёки пожелтели,
пунцовой краской налились,
и пролегли густые тени,
устало опускаясь вниз.
Осенний лес стареет быстро.
Всё реже птичьи голоса.
Лишь кое-где порою выстрел
взгремит, и скатится роса.
«Люблю октябрьское море…»
Люблю октябрьское море:
ещё и солнце жаром пышет,
а ветер в облаках узорно
стихи пером осенним пишет.
Нечётки рифмы, неспокойны,
в свободный стих плывут лениво,
как будто в чистом поле кони
прядут по ветру белы гривы.
И также катится неспешно
волна, поплёвывая пеной,
средь волн других гуляет пешкой,
на берег выйдет королевой.
Взметнётся к небу полным ростом
и плечи голые расправит,
чтобы, шипя, согнуться грозно…
Малыш, смеясь, бегом уж к маме
от набегающей стихии,
что догоняет языками,
и тянет силою нехилой,
смывая почву под ногами.
Но нет волны: в песке растаяв,
вернулась к сёстрам в глубину,
и ступни ног, следы оставив,
к волне навстречу вновь бегут.
Здесь Крым, здесь Ялты южный берег.
Люблю его в любое время.
«Мы далеко с тобой от Родины…»
Мы далеко с тобой от Родины.
Она, чем дальше, тем милей,
и я твою целую родинку —
напоминание о ней.
Волос я нежностью касаюсь
так, словно это русский лён,
что зарождает свою завязь,
российским духом напоён.
Косу волос в мои ладони
я осторожно подобрал,
и вдруг почувствовал, как стонет
наш свежий ветер средь дубрав,
когда колышет на поляне
волну зелёных сочных трав,
что пряностей заморских пряней,
и посильнее всех отрав.
Я уронил слезу на груди.
Они восторженно белы,
как пена моря, что закрутит
и скатится с волны спины.
Ты шепчешь ласки, будто степи
дохнули