Все в его поцелуе. Джулия Куин
знаешь?
Он выразительно посмотрел на трость в ее руке.
– Ты ни разу не махнула ею с тех пор, как тебе удалось обманом заставить мисс Бриджертон вернуть ее.
– Чепуха! Мисс Бриджертон слишком умна, чтобы ее можно было обмануть. Не так ли, Гиацинта?
Гиацинта посмотрела на графиню.
– Простите?
– Просто скажи «да», и этого достаточно.
– Да, – сказала она и улыбнулась.
– И чтобы ты знал, – ничуть не смутившись, сказала бабушка, словно этого смехотворного обмена репликами и не было, – я воплощение осторожности, когда дело касается моей трости.
– Удивительно, – заметил Гарет, – что у меня ноги еще целы.
– Удивительно, что у тебя целы уши, мой дорогой мальчик.
– Беру свои слова обратно.
– Как хочешь! Я пойду с Пенелопой за стаканом лимонада, а ты составь компанию Гиацинте.
Гарет обернулся к Гиацинте, и ему показалось, что она высматривает кого-то в зале.
– Вы кого-то ищете?
– Нет, просто изучаю публику.
– Вы всегда говорите так, будто вы детектив?
– Мне нравится следить за происходящим.
– А сейчас что-то происходит?
– Нет. – Ее взгляд остановился на споривших мужчинах. – Но никогда ничего нельзя знать заранее.
Что за странная женщина, подумал Гарет и чуть было не покачал головой. Он посмотрел на сцену.
– Мы в безопасности?
Она наконец повернулась к нему.
– Вы имеете в виду, окончен ли концерт?
– Да.
Она нахмурилась, и в этот момент Гарет заметил на ее лице едва заметные веснушки.
– Думаю, что окончен. И зачем только они это делают?
– Вы говорите о Смайт-Смитах?
– Да. – Помолчав, она добавила: – Не знаю, можно подумать, что… Впрочем, не важно.
– Продолжайте, – попросил он, удивившись своему любопытству.
– Ничего особенного. Просто… кто-то должен наконец сказать им о том, что их девушки бездарны. В последние годы публики здесь все меньше. Остались только самые добросердечные.
– И вы относите себя к ним, мисс Бриджертон?
– Меня трудно причислить к добросердечным людям, но, видимо, это так. Так же, как ваша бабушка, хотя она не признается в этом даже на смертном одре.
Гарет вдруг рассмеялся, увидев, как графиня стукнула тростью по ноге герцога Эшборна.
– Я тоже так думаю.
Бабушка со стороны матери после смерти брата Джорджа была единственной, кого он по-настоящему любил. После того как отец вышвырнул его, Гарет отправился в Данбери-Хаус в Суррее и рассказал обо всем бабушке. Кроме, конечно, того, что он незаконнорожденный.
Гарет Сент-Клер всегда подозревал, что леди Данбери страшно обрадовалась бы, если бы узнала, что на самом деле его отец не Сент-Клер. Она никогда не любила своего зятя и, говоря о нем, называла его не иначе, как «этот напыщенный идиот». Но если бы правда всплыла наружу, то мать Гарета – младшую дочь леди Данбери – общество заклеймило