ПЁС. Кирилл Простяков
к ним относился, – заявил Маркос Руслану, потушив короткий бычок.
– Я не удивлён, – сказал тот. – Потому что и не скрывал.
– Понимаю. К людям нельзя привязаться по щелчку. Когда ты стал одним из нас, ты чаще всего обитал среди меня, а их редко называл своими братьями. Но ты ведь слышал это от них и знал, как они уважали тебя…
– Они уважали не меня, – говорил Руслан. – А мою фамилию. Они здоровались не со мной, а с моей фамилией. Им даже виделся не я, а только моя ёбанная фамилия!
– Это не значит, что тебя они считали пустым местом.
– Мне так не кажется. Знаешь, я скажу честно: сколько бы ты мне ни говорил, что мы друг другу семья, что обязаны стоять друг за друга и уважать друг друга, но я никогда не воспринимал твои слова всерьёз. Я знаю, чего ты добивался. Чтобы мы были сплочёнными, чтобы считали себя родной кровью и были готовы вступиться за любого из нас. Но как я мог так думать, когда понимал, что они видят во мне? Кого они именно видят.
– Для меня это тоже не было тайной, сынок. Но ты знаешь, как они были дороги мне. Подумай о том, что бы сделали они, если бы что-то случилось с тобой? А знаешь, что бы сделал я? Нашёл. Нашёл каждую суку, которая хоть как-нибудь косо глянет на твою могилу.
– Ты позвал меня сюда уже не в первый раз. Однако ещё не сказал, зачем. Что тебе нужно, Маркос? – спросил прямо Руслан Фёдоров.
Снизу раздался смех. Маркос собирался сказать задуманное, но замолчал. Он глянул под ноги и с нарастающим гневом, заполнившим его лёгкие, произнёс:
– Посиди здесь.
Он, открыв дверь нараспашку, чуть ли не выбежал из комнаты. За ним эта дверь громко захлопнулась. Маркос пошёл вниз, в спешке спускаясь по лестнице. На первом этаже за длинным столом расположились люди, которых Соломонов знал давно и с почти каждым из них имел партнёрство. В день траура, когда даже не успело пройти сорок дней, Маркос не предпочёл бы и хоть раз выдавить из губ улыбку. Но услышав это в своём доме, в нём забурлила кровь. Маркос подошёл к столу, чтобы все его увидели.
– Марк, что-то случилось? – спросил один из гостей в начале стола.
Он отобрал у этого гостя бокал шампанского. Маркос не жалел денег на такой пир, чтобы с лихвой почтить память ставшими ему родичами людей. Он любил их и знал, что они бы сделали точно также, будь он вместо погибших. Но веселиться в такой день могли только сумасшедшие. Потому что другие варианты полностью исключены.
– Я попрошу всех встать, – сказал Маркос Соломонов.
Гости с лёгким недоумением повелевались его слову. Они взяли в руки бокалы и приподняли их над уровнем груди. Маркос взглянул в конец комнаты, на другой стол поменьше. На нём стояли фотографии в рамках с чёрной лентой на углах. Это были его братья. В голове воспроизвелась та самая сцена их погибели. Маркос почти забыл, как выглядели их лица, сгоревшие в огне. Он собрался с мыслями.
– Я питал к вам уважение и понимал, что обязан позвать вас сюда. Но я не хотел этого. Потому что знаю,