ПЁС. Кирилл Простяков
взял в руку самый большой осколок расколовшегося фарфора. Этот человек решил промолчать и, прихватив своё пальто со стула, стал выдвигаться из этого ненормального дома. Но, перед своим уходом, он тихо сказал ему, приблизившись к уху:
– Смотри за тем, на кого ты поднимаешь этот осколок. Не будь так уверен, что в следующий раз тебе ответят с добрым тоном.
– Больше я не собираюсь видеться ни с кем из вас. Забудьте меня и этот дом. А мой бизнес так и останется в могиле. Вместе с моими братьями.
Все гости ушли. Остался только полный стол еды и напитков. Через минуту он вернулся обратно на второй этаж. Руслан был всё на том же месте. Соломонов осознал, что тот слышал его речь. Маркос не стал ничего говорить по этому поводу. Он подошёл к своему шкафу и, раскрыв его, вытащил оттуда чёрный чемодан, который позже положил на стол перед Русланом. Маркос раскрыл его.
– Это всё, что ты получишь, – сказал он.
Фёдоров приблизился к появившемся перед ним деньгам. Он удивлённо взял в руки одну из связанных пачек. Это были даже не рубли. Чистые доллары.
– Но ведь… Это же «общие сбережения»…
– Я в них больше не нуждаюсь. За все эти годы мы с братьями накопили здесь около ста семидесяти тысяч долларов. Они отмытые. Никто чужой никогда за ними не гнался.
Руслан посмотрел на него.
– Что ты хочешь?
Маркос произнёс это очень мрачно, с особой жёсткостью в голосе:
– Хочу найти этих хуесосов и заставить мучиться. Заставить их испытать такую боль, после которой они будут искать способ убить себя лично. Я хочу увидеть всё это. Хочу смеяться, когда это увижу. Остались только мы с тобой, Руслан. Я больше не имею людей, кроме моих братьев и тебя самого. Помоги мне найти, и все эти деньги станут только твоими.
Руслан не нашёл подходящего ответа. Он поглядел на бумажки в своих руках, а после положил их обратно. Фёдоров закрыл чемодан и отодвинул его от себя. Он был серьёзен.
– Нет. Я не могу.
Маркос также сперва не отвечал. Он думал над тем, как его заставить.
– В тебе говорит страх, верно?
– А что, по-твоему, смелость? Я похож на того, кто выдержит в теле целый ворох пулевых отверстий? Я даже в армии не служил! Меня откосил мой отец, который боялся, что там со мной могут сделать что-то плохое. Он считал меня простым пацаном, которой и с пистолетом в руке не разберётся!
– Ты боишься, – сказал Соломонов. – Это очень неприятно слышать.
– Может быть, ты забыл, что там случилось, но…
– Я никогда этого не забуду! – закричал Маркос.
– Спокойнее. Но подумай сам о том, что мы видели. Однако тебе ещё неизвестно, что видел я… Утёсова прострелили насквозь, хотя, зная эту мразь, он бы так просто не отдался. А твоих… наших братьев и вовсе… Это всё не может быть просто так, понимаешь? У кого-то хватило сил сотворить такое. И у кого-то, по всей видимости, есть яйца. Они пойдут на всё.
– Я не прошу