Первое поле. Александр Зиновьев
становились всё непонятнее, кивал, соглашаясь. Людка ещё при этом так заговорщицки оглядывалась, что Матвей, невольно следя за ней, тоже стал оглядываться, как будто боялся что их тайный разговор кто-то услышит, и поймёт о чём они тут секретничают, и уже не чувствовал ног. Вся школа с коридором, где бегали младшие и солидно прохаживались девочки в тёмных фартуках на коричневых платьях, двери классов, стенгазеты куда-то отодвинулись. Остался только Матвей и Людины губы, которые что-то говорили. И когда она его подёргала за рукав, понял, что надо как-то ответить, дать понять, что всё понял и готов. Поэтому он сумел потухшим, незнакомым голосом пробубнить:
– Всё понятно.
Подумал и спросил:
– А что же теперь делать?
– Да ничего! – вскинулась Бушук.
Чему на один миг, но обрадовала Матвея.
– Я вас познакомлю, пойдёте гулять, или ещё как, в кино например!
«В кино»! Матвей понял это как дело решённое и что уже сегодня надо идти в кино, а он никак не собирался в кино, да и денег нет. Люда посмотрела в окно и договорила:
– Ладно, решили. Пошли на урок, а после я вас познакомлю.
И легко, почти вприпрыжку побежала к двери класса. Матвей же на незнакомо ватных ногах дошёл до парты и не сел, а, как на воздушной подушке, опустился на лавку, не почувствовав её жёсткости. Тут же пришла мысль, о ком это говорила Люда. Матвей, пытаясь вспомнить девочку, (Иванова! Нина Иванова), и совсем не слышал учительницу. Урок из-за этого нового состояния Матвея, казалось, никогда не закончится. В голову чего только не лезло. После уроков Люда стояла в дверях и всех пропускала. Затем заговорщицки посмотрела на убитого счастьем, сидящего за своей партой Матвея, выглянула в коридор и поманила его к себе. Матвей обречённо вытащил из парты портфель, закрыл крышку парты, портфель положил на парту, оттягивая время, в него вложил тетрадь, книгу и, пощёлкав замками, закрыл. Нина стояла и смотрела, как они к ней идут. Матвей, конечно же, её знал. Знал, что учится в восьмом «Б». Как у всех девочек, две косы сзади, пробор на голове, форма, узкое и… красивое, если приглядываться, лицо, брови стрелками. Плюс – невольно об этом подумалось – уже была грудь. Не как у Людки. У Люды она была больше всех в классе, что все ребята заметили первого сентября, в первый день учебного года, когда после длинного лета, подросшие и изменившиеся, друг с другом здоровались. У всех девочек за лето появилась грудь. А у Бушук такое появилось, что непросто и глаза отвести. Люда первые дни из-за этого была в стеснении, но как-то и она и класс справились и привыкли оным. А в конце сентября, когда кто-то из ребят вбежал в класс с воплем: «Бегом в гардероб, девчонки пуговицы режут!» и все бросились с четвёртого этажа спасать верхнюю одежду, Матвей, самый проворный, первым влетел в свой ряд вешалок и обхватил оказавшуюся к нему спиной было пискнувшую девочку, которая оказалась Людой. Защищая свою одёжку от столь нахальной порчи, Матвей, конечно же, не ожидал, что при этом он невольно, но в пылу защиты схватил Люду