Итальянский карандаш. Леонид Львович Колос
показалось, встречный импульс. Она раскачивалась в ритм танго так сильно, что Андрею приходилось придерживать ее. Он сжал ее крепче, а она в ответ обвила его шею руками. Наступил, как называл Лорьян, бархатный сезон, время, когда дозревают последние поздние фрукты. Если изъясняться языком Лорьяна, Нинка казалась Андрею фруктом кисловатым. Но тот же Лорьян утверждал, что нет в природе кислых фруктов. Есть поспешно сорванные. Все фрукты в свое время набирают и глюкозу, и витамины. И сейчас было ясно, что Нинка, по крайней мере, дозревает до кондиции. И еще неизвестно, какую сладость может подарить.
Лорьян, наблюдательный аналитик, говорил, что созревая, Нинка, как яблоко, наливается таким цветом, что конопушки на лице становятся почти незаметны. До сего вечера Андрей не вдавался в колористические детали. Но приглушенный свет кафе делает человека зорче. Человек всматривается и замечает, чего прежде средь бела дня не замечал. Например, что Нинка вполне даже ничего себе.
Они танцевали пять танцев подряд. А потом в зале поморгали светом, и гнусавый голос из динамика сообщил, что вечер закончился. Но и пять танцев один за другим – это количество, переходящее в качество. Теперь, чтобы качество реализовать, нужно быстро взять у нее ее номерок и рвануть вниз по лестнице в гардероб. И незаметно слинять вместе с Нинкой.
Все было сыграно как по нотам. Нинка без вопросов молниеносно сунула ему в руку свой номерок. Андрею помогало и то, что дисциплинированные туристы из стран народной демократии еще не сообразили что алес капут, и не неслись, как угорелые, за своими шубами. А когда ему подали его пальто и ее шубу, сообразительная Нинка уже стояла рядом. В шубе она смотрелась импозантнее. Белая шубка, синие кашне и выбивающиеся из-под шапочки рыжие волосы – зимняя симфония.
Они ушли в темноту по-английски. Похолодало. Ветерок мел вдоль бордюров. Если тащиться до метро, ветром все праздничное настроение выдует. В такой знаменательный вечер, при такой суровой погоде, такую фартовую даму, пусть рыжую, не стремно прокатить в такси. Но хватит ли денег? Почти все его карманные запасы поглотила «Метелица». Все зависело от того, где Нинка живет. В начале прошлого семестра она съехала из общаги, и, говорили, снимала комнату где-то в районе института. Объясняла тем, что можно сосредоточиться на учебе. Но поговаривали, что всему причина ее трагический общаговский роман на четвертом курсе, под конец которого ее Ромео бессовестно завел себе другую, тут же, в общаге, у Нинки на глазах. И она такого унижения не стерпела.
Но время лечит. У ящерицы отрастает новый хвост, у змей появляется новая шкура. И у людей раны заживают. И судя по Нинкиным горящим глазам, ее рана зарубцевалась.
Всему прогрессивному человечеству известно знаменитое гагаринское «поехали». Такси тронулось. Но Андрей сидел рядом с водителем, сосредоточен и молчалив. Он производил в уме математико-географические вычисления. Нинка назвала водителю адрес. Черт знает, какой переулок, о каком Андрей и не слыхивал. Хватит ли денег? Но судя по тому, что водитель