Солдат. Владимир Поселягин
где он находится, я не знаю, а спрашивать с моей дикцией – это вызвать подозрения, да и голос у меня грубый, мужской. Я попробовал говорить и понял, надо учиться и приноравливаться, совсем голос изменился из-за отсутствующих зубов. Сам едва понимаю, что говорю. Оделся я вроде нормально, то, что бос, так многие так ходят, сороковой размер ноги для женщин, конечно, великоват, но сильно в глаза бросаться не будет, скорее даже наоборот, вполне симметрично смотрится. Открыты у меня были только щиколотки. Рукава длинные, это хорошо, платок белый, что я так сохранял, тот самый головной, был хорошо замотан. Почти четыре часа учился, пока не усвоил эту нелёгкую науку. Закрыта голова, нос и губы. Видны только глаза. Я бы и нос оставил, однако от удара прикладом у меня под глазами залегли тени, и женщина с двумя фингалами, мне кажется, будет привлекать излишнее внимание, что мне категорически противопоказано. Правда, я в таких одеждах женщин в основном по деревням видел, в городе куда меньше, но с начала войны тут столько беженцев оказалось, к ним уже постепенно привыкли, и теперь не думаю, что на меня обратят внимание.
Вчера я доел все припасы, и утром меня просто крутило от голода, тело требовало ресурсов, а их не было, лишь воды напился из колодца стариков, но этим долго желудок не обманешь. Двигаться тоже сначала пришлось учиться. Никаких широких шагов и размахивания рукой для удобства, семенил, опустив глаза, вот так и двигался. А заметив женщину с пустой корзиной, уже рассвело и чем дальше, тем больше народу на улицах появлялось, последовал за ней. К счастью, мне повезло, она действительно шла на рынок и, сама того не зная, довела меня до него. А тот уже бурлил, покупатели всё подходили и подходили. Вот и я туда шмыгнул и стал изучать ряды. Пока особых идей у меня не было, а нужно закупиться, но я надеялся что придумать. Нож тот кухонный был при мне, примотан к левой руке, я же всё-таки правша; рукоять вперёд, не выпадет, его можно только выдернуть, так что, если что не так, есть средство. Рынок поражал, похоже, с войной он не только не закрылся, а ещё и разросся. Орали бабки, продавая свежее молоко и булочки с пирожками, горланили попрошайки, коих на рынке оказалось на удивление много, воришек тоже было изрядно, я пока шёл, цепким взглядом приметил, как обворовали двоих. А это идея, и чем я больше о ней думаю, тем больше мне она нравится. Денег-то нет, но воры есть, они со мной и поделятся. Тем более опыт московский имелся, как мы бандитов там чихвостили. Правда, тут я их грабить буду, а не зачищать, но особой разницы для выживания я не видел. Эх, тот бы схрон посетить, что у Москвы был, где в дупле в роще деньги спрятаны, вот там изрядно было, на многое хватило бы.
Охота на воришек началась с того, что я стал выслеживать их, старясь делать это незаметно и, что немаловажно, скрытно. Иначе засекут и всё прахом пойдёт. Видимо, не помогло, да и не такой я спец по наружке, чтобы местных провести. В общем, чем-то я себя выдал, и, когда я последовал за тем, к кому стекались все деньги, там за сараями меня уже ждали. Кроме того молодца, за которым я шёл, был с