Шёл один крючок…. Алексей(Алексей) Жирафов(Есенин)
Амстердама.
– Девица легкого поведения?
– Нет, настоящая уличная кошечка, которая жила неподалёку от моего жилища. Ведь я, Бобка, жил в Амстердаме, был уважаемым человеком, пил «Бордо» того года, кушал настоящий сыр и голландскую селёдку. Да, такое время…
– Ох, чёрт… – вздыхает, Жирафов опять воспользовался паузой и всем наливает, не чокаясь, выпивает самостоятельно.
– …А Почетный житель деревни Отрада?
– Это – Награда, рифмую, я ведь – «последний поэт деревни»…
– Был Есенин…
– …Милая деревенька, жителей – всего две бабки-поскакушки, целебный воздух, чистый горизонт – от заката до рассвета… Хлеб им возил раз в неделю. Они согласились присвоить мне почетное звание. После бани как-то раз… Мы выпили…
– Куда без этого, твой творческий путь удобрен водкой и самогоном…
– …Выпили водки, а не крови, потому как крещёные, не то, что некоторые…
– Оставь свой дремучий антисемитский юмор!
– За это нужно выпить!
Пока Боб осмысливал, за что нужно выпить, Жирафов уже выпил, Авгурия отрубилась, поэтому стенограмма дается по памяти оставшихся.
– Твое чувство юмора давно вызывает тревогу… Назвать меня антисемитом, по крайней мере, несправедливо. В школе, когда дремучие недоброжелатели и арийцы из коммуналок пытались увязать твой маленький рост и происхождение с твоей физической слабостью – напомню, ты был маленький и слабенький – кто тебя защищал, поц?
– Хорошо, хорошо, не заводись…
– Сомнения в твоей адекватности и чувстве юмора были посеяны созданным тобой Институтом Кошмаров и Сновидений. Я был уверен, что это блестящая афера…
– Не хочу тебя обижать…
– Уже не сможешь, я слишком много выпил, а потом – я твой перманентный друг и почитатель твоих попыток стать песнопевцем.
– Чтобы ты знал – я известный поэт, есть разные премии и звания…
– А звания «говнюка» нет на подушке?
– На какой подушке, алкаш?
– Которую понесут за тобой, великим и известным…
– Опять ты…
– Всё, вернемся…
Авгурия проснулась, чмокнула и снова заснула, ох, это классика.
– Старик, ты пишешь всю жизнь, известный поэт, а чувство удовлетворения наступило?
– Ну…
– …Или мы тут все уже импотенты, в широком смысле этого слова?
– Что ты всё хамишь?
– Хорошо, я – импотент, а ты – девственница, у тебя все изнасилования и творческие подъёмы – впереди.
– Что тебя так волнует эта тема?
– Тема творчества?..
Опять пьют, задумались, Жирафов думает о женщинах, Друкпер – о чём, мы не знаем; следует признать, что Жирафов затронул острую проблему – нужно ли писать (некоторые говорят – творить) дальше, если как мужчина ты уже не нужен бабам. На этом сломались многие – Шекспир и старина Хэм, Вальтер Скотт и Л.Н. Толстой (с.р.л.), например. Да… нужно выпить…
Долгая пауза.
– Ты, наверное, слышал о том, что в Германии собираются переиздать «Майн Кампф»?
– Гитлера?
– Да,