В тени креста. Максим Владимирович Греков
но в горнице было светло от солнечных лучей, что падали через мутное малое оконце. «Софья», – мелькнуло в его голове, «она же на утро, через государя мне наказала явиться, эх…», Курицын ринулся во двор. Дьяковы холопы, что поутру вернулись на двор, удивлённо смотрели на своего хозяина. Таким они его видели первый раз.
Фёдор метнулся под навес конюшни, где на боку стоял его возок, один из конюхов неторопливо набивал на него новые полозья. Дьяк вспомнил, как накануне, бросил ему о том, что одна сторона расшаталась. Ретивый холоп, видно решил это исправить.
«Но почему именно сейчас? Ах, бесовщина», – дьяк яростно заскрежетал зубами.
– Эй, чего стоите! – рявкнул Курицын на оторопевшую дворню, – каурого жеребца мне седлайте, да мигом!
Всё на подворье пришло в движении, из конюшни вывели жеребца и наспех его заседлали.
Дьяк с натугой забрался в седло, и резко ударив каблуками по лошадиным бокам, выехал на широкую проезжую улицу.
– Ой ты господи, без молитвы со двора умчал, как бы не было беды какой, – сокрушалась, глядя ему вослед, жена.
Фёдор Курицын не любил ездить верхом. При случае он садился в свой уютный с крытым верхом возок, и там, не спеша обдумывал свои планы и замыслы, пока ловкий возничий, управляя упряжкой, доставлял его до нужного места. Дьяк не понимал тех из кичливых бояр, кто даже через улицу переезжали только верхом, дабы подчеркнуть свою мужесть. Но сейчас он сам брал верхи во всю конскую прыть. От непривычки к быстрой езде у него ныли кости, а мысли скакали словно чёртики. «Отродясь такого не бывало, чтобы службу заспал! Не иначе колдовство, какое, эва…» – прошелестело у него в голове, когда дьяк продирался в гомонящем людском потоке, что с Тверской улицы рекой тек к большому торгу. Уже на подъезде к новым Чешковым воротам38, Курицын устыдился своим мыслям, но какое-то смятение всё равно шевелилось в его душе. «В народе говорят, что Софья не чужда чарам, это же и сам король Корвин у него выспрашивал. Неужто она, сон-дремоту напустила?» – подумал он и сам себе усмехнулся. «Нет, никаких чар и прочь эти мысли. Оборони господи. Коли напраслину подумал, прости, а коли это, правда… так и подавно о сём думать не след, ведь тогда она через чары наперёд всё выведает…» – дьяк в воротах придержал коня, перекрестил лоб на надвратную икону и скорым шагом въехал в кремль.
Среди многоголосия, царившего возле заново возводимого трёхкупольного Благовещенского собора, дьяк явно различал выкрики и псковский говор, то мастеровые торопились собрать «леса» до настоящих морозов. Курицын, ведя коня в поводу39, свернул вдоль стены налево, и, пройдя до теремов, остановился. От длинной коновязи быстро подбежал служка и взял его коня под уздцы.
Фёдор Васильевич чинно подошёл к крыльцу в палаты византийской царевны.
Двери в приёмную палату Софьи закрыты наглухо, у дверей никого, даже стражи нет. Лишь рядом длинная горница с приоткрытой резной решётчатой калиткой. В горнице
Чешковы ворота – были в Тайницкой башне московского кремля, когда та была проездной.
В те времена, возле великокняжеских палат верховая езда не допускалась, без особого на то разрешения, это не касалось самого Великого князя, членов его семьи и государевых гонцов.