Утро любви. Виктор Николаевич Рубцов
и брата
Написан Коран,
А не кровью из старых,
Открывшихся ран.
Не отмщения просит
Бессмертный имам,
А прощения всем,
Заблудившимся нам.
Милосерден и Бог, и Великий Аллах
В светлых мыслях, словах
И бессмертных делах!
Через несколько дней он написал еще одно стихотворение.
НОЧЬ В ГОРАХ
Вспыхнула ветка сирени
Молнией резкою в раме…
Встав, как ходжа на колени,
Кланялся гром над горами,
Бился о скалы с размаху,
И проклинал иноверцев,
Белого ливня рубаху
Рвал вместе с кожей и сердцем.
Стены качались от грома,
Стёкла дрожали от страха
В доме угрюмого гнома,
Стол освещался как плаха.
Было нервозно и жутко, -
Пахло слезами и кровью…
Горец ворочался чутко,
Бурку тянул к изголовью.
Верный кинжал под рукою
Трогал не спавшей ладонью,
Крепкой дышал аракою
Во тьму, словно в душу воронью…
Грозный хозяин за стенкой
Что-то шептал про расплату
С высохшей, древней чеченкой,
Стихшему вторя раскату…
В чётках старинного рода –
Каплей янтарной – обида
За униженье народа
И извиненье для вида…
Щурился в рамочке Сталин,
Равный, поди, только Богу,
Глядя с усмешкой, как Каин,
На грозовую дорогу.
Чёрная метка сирени
Вспыхнула молнией в раме, -
Страхом, пронзившим коренья
И облака над горами.
3.
Господи, когда же это все началось? Когда человек поднял камень или дубину на другого и, убив, воспользовался плодами его трудов? Несчастный двое суток бегал по горам, выматывая оленя. Наконец, загнал его в свою ловушку с острыми кольями, вырытую накануне. И когда убедился, что тот мертв, начал освежевывать, предварительно утолив жажду и голод кровью молодого и сильного животного. Неандерталец захмелел от этого. Он потрошил оленье брюхо и бормотал однообразную дикую песню, когда его пристукнул другой, более удачливый и осмотрительный охотник, давно позарившийся на эти благодатные места. Его не остановило то, что эти земли принадлежали другому роду-племени. Он сам был голоден, как волк, да и жена с детьми, оставшиеся в находившейся за полтора десятка километров отсюда пещере, уже готовы были съесть друг друга. У него просто не было другого выхода, вот и нарушил табу, убил охотника из соседнего племени. Но кто об этом узнает? Сам он никому о своем воровском походе не расскажет, а неудачника унесут волны быстрой горной реки. Лишь бы лесное зверье не почуяло запах крови да не сбежалось к нему. А то не будет отбоя от волков или, того хуже, медведей, уже проснувшихся после долгой зимней спячки и страшно голодных и злых. Разорвут на части или наломают бока… Ану взвалил тяжелого и еще теплого оленя на могучие плечи и