Утро любви. Виктор Николаевич Рубцов
было (полуграмотных – сколько угодно) (Тоже, как у нас, – снова записал Юрий Гаев). Затем "грамматик" занимался чтением с сопутствующими пояснениями классических авторов (из греческих – Гомера, из латинских – Энния, Теренция, потом Вергилия и др.). Здесь исследовались тонкости языка и стиля, а заодно – мифологии, астрономии, истории – всего, о чем хотя бы мимоходом упоминалось в читаемых текстах. Наконец, "ритор" переходил от обучения пассивному слову к обучению активному слову – к сочинению речей на вымышленные темы, вначале простые, потом сложные до вычурности. Тем, кто хотел сделать карьеру на штатском поприще, в суде и сенате, такие упражнения были драгоценны. (А наши тоже не спят, вон в организации "Новая цивилизация" тем же занялись, молодцы! Но все-таки не верным курсом идем, товарищи! – еще одна пометка на полях, сделанная Юрием Гаевым, за которую библиотекарь ЦБС настучала на него своей заведующей, а та, оставаясь тайным осведомителем органов безопасности, – патрону из райотдела ФСБ. А тот, как водится, занес Юрия Гаева в список неблагонадежных и не лояльно настроенных к власти, стало быть, потенциально опасных, и планировал в будущем создать ему немалые неприятности по службе. Благо, никакой замены для молодого зоотехника ни в его селе, ни в райцентре не было. Да и общался он только с книгами. А, кроме того, с коровами, ну, еще – с колхозной дояркой Елизаветой). В возрасте около 16 лет для древнего римлянина отмечалось совершеннолетие: юноша менял отроческую тогу с цветной каймой на белую взрослую и отныне начинал всерьез готовиться к будущей государственной карьере. И не только для того, чтобы, таким образом, приобрести средства и даже богатства, но и принести пользу своей стране. Как были наши помыслы чисты, когда мы в жизни только начинали!..
5.
Рассказывают, когда-то в древности жили на земле Иштар и Таммуз. Возлюбила прекрасная Иштар юного красавца Таммуза. Не могла она жить без него ни дня, ни мгновенья, а если он отлучался, она находилась в великом волнении. Однажды отправился Таммуз в степь на охоту и не вернулся. От слуг, сопровождавших охотников, богиня узнала, что внезапно вихрь налетел и Таммуз упал, как надломанный тростник, и дух испустил.
Великая скорбь овладела богиней, Не могла она примириться со смертью того, кто был ей дороже жизни. Ничего другого бедняжке не оставалось, как обратить свои мысли и очи к стране без возврата, к обиталищу мрака, к Эрешкигаль, хозяйке подземного мира.
Облачилась Иштар в лучшие одеяния, запястья продела в кольца, перстнями украсила пальцы, уши – серьгами, подвесками – шею, обвила голову золотою тиарой и отправилась скорбной дорогой, которой спускаются тени умерших к Эрешкигаль. Труднее и опаснее этого пути для смертных и даже богов, считают мудрецы, нет. Дошла Иштар до ворот медных, которые лишь мертвым открыты, а живым недоступны.
– Откройте! Откройте! – кричала богиня, могучей рукой ударяя по меди, так что она, как бубен, гремела. – Откройте, а то обрушу я ваши ворота, сломаю ваши запоры