Сладкоголосая птица любви. Светлана Петровна Морозова
как вживаются в студенческую жизнь абитуриенты. Например, приехал в скромной курточке русский Степа из села. Он упорно грызет науку и калымит, по ночам разгружая товарняк. В наше время было принято ходить в костюмах и рубашках с галстуком и Степа не скоро, но все же приобрел приличный костюмчик.
А казахи из аулов были другие. Я заскочила как-то в одну комнату за солью и увидела, как сидя на кровати и поджав ножки как козочки, две казашки-первокурсницы шарили друг у друга в волосах ножом. Абитуриентам, приезжающим с гор, проводили профилактику против педикулеза – выводили вшей, но, видно, недостаточно было. Девчоночки были в цветастых ситцевых платьицах, из-под которых виднелись тоже цветастые ситцевые рейтузы.
Приезжающие из аулов парни-казахи были одеты очень простовато. Но скоро казахи из аулов фантастически быстро преображались! Парни облачались в дорогие черные костюмы и белые рубашки с модными галстуками, как битлы. Девчонки из пугливых козочек превращались в знающих себе цену ланей. Сооружали из волос бабетты и сэссун, красили веки так, чтобы глазки-щелочки были как у Одри Хепберн. Закинув ногу на ногу и приоткрыв бедро короткой юбки, картинно курили БТ. Родители их пасли в горах овец и коней и получали денег немерено. Своим деткам денег посылали столько, что хватало ходить в ресторан и водить в ресторан «негров» вроде меня, которая делала картинки проектов фасадов для строителей.
А мне моя мама-портниха шила мне красивые платья, доставая по блату импортную одежду, ткани и обувь. Мои рыжие волосы с модной стрижкой или конским хвостом, голубые раскосые глаза и монгольские скулы производили впечатление. Я лихо отплясывала и пела, так что у меня не было недостатка в поклонниках, и я часто их меняла, не привязываясь надолго. Любовники переходили в друзья. Наш приятель-кореец Виталик Когай звал меня Софи Лорен и светской львицей.
У меня был друг Женя Прохоров, преподаватель английского, он жил в нашей общаге. С детства ходил на костылях, но – умница, веселый и остроумный, знал три европейских языка. Научные работники всех мастей заказывали ему переводы и, зная его любовь к музыке, привозили из-за рубежа пластинки и даже стереосистему. Так я узнала Элвиса Пресли, Луиса Армстронга, Кросби, Синатру, Рэй Чарльза, Чаби Чаккера, Боби Дилана, Эллу Фицжеральд, французов…
К Жене приходили интереснейшие друзья, и под томительно-нежные блюзы с синкопами, рок-н-ролы и джазы, пили портвейн, ведя бесконечный раскаленный треп до полуночи про стихи, книги, кино, политику и искусство. Пели песни Булата и Высоцкого, блатные лагерные песни. Женя был заметно влюблен в меня, но понимая, что шансов у него нет, стал верным другом. И я была счастлива в обществе его друзей, которые были не чета многим студентам, как короли над плебеями. Я впервые пришла к Жене, когда услышала потрясающуюся музыку, доносившуюся из двери его комнаты. Подошла, послушала и постучала. Он открыл дверь и раскинул руки:
– Откуда ты, дивное небесное создание?
– Живу я здесь! – архитектор Светлана Левая.
– Левая – это кликуха что ли?
– Фамилие мое.
– Ну, проходите, красавица, чем обязан?
– Музыка