Сладкоголосая птица любви. Светлана Петровна Морозова
выносливым, сильным и здоровым свое тело, питая его травами и закаляя тяжелым физическим трудом. Оттого-то, видно, его и не отправили в страшную печь крематория, как ослабевшего и не способного работать.
В Германии зима не такая, как в России, и он смог сберечь себя. Только его светлые волосы стали белее снега, но брови остались черными над небесно-голубыми глазами. Он сохранил свои зубы, чистя их солью. Он всегда жевал и ел разные травы, цветы, листья. Лебеда, полынь, спорыш, клевер, заячья капуста, крапива – этого добра везде хватало.
Почти два года отец был на каменоломнях, потом – конюхом в поместье у немцев. В лагере вызвался быть старшим барака, чтобы никакая сволота не мешала жить. Собрал группу из мужиков, и они многих спасли от гибели. Не всегда все, однако, получалось, как надо в этом страшном мире, где главное было – выжить. Многие считали его предателем. Однажды он встретил одного энкеведешника, который в юности на Дону забрал отца за драку и пытался сделать из него стукача. В лагере у него произошла неожиданная встреча со старым знакомым. Это был энкаведешник, который арестовал бабушку и пытался сделать из отца сексота. Как оказалось, тот попал в плен и оказался в лагере. Опознав ненавистного энкаведешника, отец не сдержался и избил его до полусмерти вечером на виду у всех мужиков барака, молчаливо наблюдавших за дракой. Никто не вмешался, все знали – заслужил. Впоследствии этот эпизод был зафиксирован как отягчающий вину в деле отца, когда он проходил госпроверку, вернувшись на родину.
Вопреки всему отец выжил. Лагерников освободили американцы. Они предлагали уехать во Францию, Америку. Появились советские агитаторы, обещали золотые горы по возвращении домой. Приятель звал отца во Францию, говорил:
− Все брехня! Вернешься домой − не избежать тюрьмы, а еще хуже, расстрела. Ты чё, дурак, забыл всё, думаешь, что-то изменилось? Да мы для них предатели. А мы в этом аду выжили, мы молоды, и это главное. Бежим!!! Франция – это же мечта!
Отец долго раздумывал, но потом все-таки пришел к «своим» – очень хотел вернуться к семье. «Свои» всех, кто пришел, отправили в родные лагеря в Коми АССР и отец оказался на поселении в Печоре, откуда послал маме письмо, и после этого она уехала с Левым в Башкирию.
А весной сорок седьмого года отец вдруг появился у Бугаевых в ЦЗЗ, где не застал нас с мамой. Он пробыл там два дня и поехал в Миндяк. Мама работала в магазине, дома был Левый, он пришел с работы и грел на плите щи. Отец постучал в дверь и вошел. Представился:
– Александр Харламов.
Левый поправил очки и сказал:
– Тоня скоро придет. Щи будешь?
Когда мама пришла из магазина, где работала, мужики хлебали щи. Она вошла, и дружный стук ложек прекратился. Левый доел щи и сказал:
– Я на завод, там авария! Вернусь поздно.
И ушел. Мама была потрясена белыми волосами отца. Отец говорил о себе скупо, уклончиво и неохотно. Но она все поняла и поверила, что он свободен.
Отец