Круглый дом. Луиза Эрдрич
сшитые из оленьей кожи мокасины. Обе тетушки Каппи обрабатывали оленьи шкуры во дворе за домом. И у обеих на дворе всегда стоял стойкий запах сыромятной кожи, но зато кожи они выделывали на славу. И каждое лето они дарили бабушке мягкую оленью шкуру. Ее мокасины были украшены бисерной вышивкой в виде розовых цветочков. Она собрала свои длинные седые пряди в пучок и надела серьги из белых раковин. Ее морщинистое лицо имело лукавое выражение, а пронзительные глаза напоминали черные бусины. Ее взгляд никогда не излучал нежность или любовь, а напротив, был холодный и настороженный. Что странно для старенькой женщины, которая так любила кормить нас, мальчишек. Но с другой стороны, она повидала на своем веку так много смертей и прочих потерь, что в ее душе просто не осталось места для сантиментов.
Утолив голод, мы ели уже не так жадно. Нам хотелось покончить с едой одновременно – поесть и убежать. Но бабушка дала нам добавки, и мы начали есть по новой, теперь уж совсем медленно, и по-прежнему все молчали. Умяв свою порцию, я поблагодарил бабушку и понес тарелку к раковине. Я уж собрался сказать ей, что мне пора домой, как в дверь без стука вошла миссис Биджиу. Ее я на дух не переносил. Она была громадная, ходила вперевалку и обладала громоподобным голосом. Она сразу плюхнулась на мой стул и выдохнула:
– Ууфф!
– Да, они поели на славу! – сообщила бабушка.
– Все высший класс! – изрек Энгус.
– Нам надо бежать, кукум![14] – сообщил Зак.
– Апиджиго миигве, – учтиво произнес Каппи. – Минопогозиваг ингив заасакок ваанаг[15].
Хитрюга знал, как доставить старушкам удовольствие: надо произнести пару слов по-индейски, пускай даже не все он выговаривал правильно.
– Да вы только послушайте этого анишинаабе![16]
Им и впрямь было приятно.
– Ну, идите! – Бабушка Тандер махнула рукой в сторону двери, довольная, что мы ее навестили.
– А этот-то, вот этот! – произнесла миссис Биджиу, свирепо вытянув в мою стороны губы. – Какой-то он худой, одни кости!
У меня сердце ушло в пятки: сейчас начнется!
– Кости! – рявкнула бабушка, подскочив на стуле. – Я тебе скажу, у кого сейчас одна во-от такая кость в штанах!
– Господи Иисусе! – воскликнула миссис Биджиу. – Я знаю, о ком ты! Наполеон. Этот акивензи[17] скребется во все двери каждую ночь, но не я его впускаю к себе в дом! Он, правда, в добром здравии, не пьет и никогда не пил. Всю жизнь вкалывал. А теперь каждую ночь спит с новой женщиной!
– Вы, мальчики, слушайте, да на ус мотайте! – наставительно заметила бабушка Игнасия. – Хотите чему полезному научиться? Хотите знать, как заставить своих дятлов всю жизнь сохранять крепкий клюв? Чтобы долбил и долбил без устали? Живите правильно, как старый Наполеон. От алкоголя вы будете поспешать да быстро заканчивать, а это нехорошо! Хлеб и лярд – вот что вас укрепит! Ему восемьдесят семь, а у него не только легко
Бабушка (
Большое спасибо. Все было очень вкусно. Эти жареные лепешки.
Индеец.
Старик.