Властелин Колец. Джон Роналд Руэл Толкин
в северном углу луга. Там с утра до ночи суетилось множество поваров и поварят из окрестных трактиров, призванных в помощь гномам и прочему пришлому люду, поселившемуся в последнее время на Горке. Возбуждение, владевшее хоббитами, достигло предела.
В среду, в самый канун праздника, небо нахмурилось и этим всех весьма обеспокоило. Однако четверговый рассвет рассеял тучи, а вместе с ними и опасения ворчунов. С восходом солнца затрепетали на высоких шестах разноцветные вымпела, и веселье началось.
Бильбо звал в гости, но правильнее было бы сказать – на всеобщее народное гулянье. Все соседи получили приглашения. Те немногие, которых забыли, тоже пришли. Гости прибывали из других Четей, а кое-кто даже из-за границы. Возле новеньких белых ворот гостей и сопровождающих встречал сам Бильбо и раздавал подарки направо и налево. Подарки получали и приглашенные, и неприглашенные, и даже те, кто потихоньку выходил через дальнюю калитку и входил в ворота снова. Так заведено в Шире – дарить подарки на свой день рождения. Обычай древний и весьма приятный, хотя и не всегда подарки оказываются такие дорогие и щедрые, как в этот раз.
В Хоббитоне и в Уводье что ни день, так обязательно чье-нибудь рождение, поэтому уж раз-то в неделю каждый хоббит смело может рассчитывать на подарок, – и до сих пор никто на усталость не жаловался. Однако сегодня подарки были просто отменные. Малолетки пришли в буйный восторг и даже про еду забыли. Таких игрушек они отродясь не видывали. Одна другой лучше, и наверняка есть волшебные. Причины для восторгов действительно имелись: многие игрушки заказывались еще год назад и проделали неблизкий путь – это была настоящая гномья работа.
Когда наконец поток гостей иссяк, на лугу начались танцы, игры, зазвучала музыка и песни. И конечно же – пир. Были задуманы три перемены: завтрак, чай и обед (он же – ужин), но разницы между ними оказалось немного. Просто во время завтрака и чая все гости сидели за столами и дружно жевали; в остальное время за столами все равно жевали, но не все. Кушали непрерывно с одиннадцати до половины седьмого, когда в небе вспыхнули первые потешные огни. Пришел черед Гэндальфа. Все здесь, от замысла до исполнения, принадлежало ему. Маг сам и запускал все эти дивные ракеты. Высоко в небе они взрывались, вспыхивали звездами, разлетались на части, и каждая горела своим огнем, создавала свой узор. Попутно Гэндальф щедро раздаривал шутихи, хлопушки, пугалки, пищалки, гром-гремушки и еще успевал поджигать гномьи свечи, эльфийские фонтаны и мерцающие звезды. Зрелище получилось незабываемое. Мастерство Гэндальфа явно росло с годами. В небо поднимались огни, похожие на стаи птиц, – они еще и пели к тому же. Вырастали зеленые деревья с дымными стволами, на них стремительно распускались листья, светящиеся ветви роняли сияющие цветы прямо на восхищенных зрителей; цветы таяли, не достигая земли, оставляя в воздухе нежный аромат. Взлетали рои огнистых бабочек и, переливаясь, порхали среди горящих ветвей; в небо рвались стройные колонны, через миг превращавшиеся в орлов, в величавые парусные корабли или в