Тихоня деревенская. Надежда Георгиевна Нелидова

      Фома считает «Модный суд» тайным орденом, заговором по превращению женщин – в пустышек, голов – в головки. Но в красивом теле далеко не всегда красивый дух. Что-то одно всегда в ущерб другому. Выбирая между походом в библиотеку и шопингом – женщины делают выбор в пользу последнего. Режущая слух передача, где космонавт говорит: «ездию», а певицы: «туфлЯх», «тортАх»… Вот он, уровень таких шоу…

      – Крайне вредная передача. Затачивание женщин на потребительское поведение, – уверена Фома. – Стереотип: женщина – кукла, мужчина – безмозглое существо, кошелёк на двух ножках.

      Как раз в эту минуту модная прокурорша выдаёт очередную гениальную цитату, которая завтра загуляет на просторах страны:

      – Прежняя Красная Шапочка – кисейная барышня, позволила себя съесть Серому Волку. А современная Красная Шапочка сделала из Серого Волка горжетку. В нынешнем сезоне серое очень идёт к красному. Так должна поступать настоящая женщина.

      – О да, – ужасается Фома, – настоящей женщине нельзя вынести мусор в халате и с не накрашенными губами – ведь у мусорного контейнера её может ждать Судьба. Дурочки тщательно наносят макияж, одеваются в строгой цветовой гамме. Согласно дизайну, перекидывают шарфик ниже ключиц – и ни миллиметром больше. Цепляют на руку ведро с мусором, как сумочку от Луи Виттон – и пошли походкой от бедра… Кошмар!!»

      Отчасти я понимаю Фому. С её-то внешностью… С торчащими ушами, на которые она тщетно начёсывает жидкие прядки. Ушные раковины пробиваются сквозь волосы и победно пламенеют флажками.

      Это уж ниже пасть некуда: когда мужчина для завоевания другой Женщины использует тебя как почтового голубя, как собачку с письмом в зубах… Мужчина – это Геннадий, Женщина – это я. А сообщающее звено, голубь и собачка – Фома.

      Это она притащила мне газету с объявлениями о знакомстве: «Соня, прямо твой кандидат!». И стала нашей наперсницей. Сочиняла за меня письма – у неё хорошо получается, она библиотекарь. Таскала от него посылки с почты. Потом, когда он уже переехал и устроился в охрану, и бывал на смене, носила от него в клювике знаки внимания: открытки, тортики, цветы. Давала ключи от своей квартиры для свиданий (я ещё со своим не развелась, держала про запас).

      В самый первый раз мы свиделись с Геннадием на Ярославском. Он дослуживал свой майорский срок в глуши, три тысячи километров восточнее Москвы. Я жила на 400 километров южнее. Оптимальное место для встречи – Москва.

      Как сейчас помню гулко, дробными шариками рассыпающееся в вокзальных сводах эхо: «Дорогие москвичи и гости столицы!» И мне идёт навстречу… Боже, таких мужчин не бывает! Грузноватый, седой, бравый – а лицо смущённое, как у мальчишки. Плюс (держу в уме) на носу майорская пенсия.

      Геннадий оказался стеснительным, прочно окопавшимся