Пленённая. Эрика Адамс
войлочные кибитки, тысячами ютившиеся под стенами города. Дикари…
Яркий свет ударил в глаза. После чёрного вонючего мешка на голове даже свет масляной плошки казался ослепительно ярким. Я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Миркхи́йцы связывали своих пленников по-особенному: усаживали на колени и перевязывали ступни, заводили руки за спину и стягивали общей верёвкой. Поневоле тело всё время было в напряжении, навытяжку. И очень быстро затекали конечности.
– Это все?
– Все, кто засел в центральной части…
– Эмир будет недоволен. Он хотел захватить живыми как можно больше правящей верхушки… А это что? Шлюха какого-то богатея, старик, пара охранников… Где правитель? Где советники?
– Мои люди сделали всё, что могли, Галзан-бай. Мы старались взять живыми как можно больше. Но они сражались, будто в них вселился злобный дух.
– Да будет так, славная битва. Наш улус отличился среди прочих… И именно с нас эмир спросит больше, чем со всех остальных шести улусов, вместе взятых.
Тяжёлые шаги остановились позади меня.
– Эмир обещал своим воинам пополнить количество жён и рабынь, Отхон! И где они? Как десяткам тысяч воинов разделить поровну пару тысяч дырок? Да после того, как вот эта шлюха пройдёт по рукам моих «твердолобых» от неё ничего не останется! Вставай, падаль… Пусть развлекутся хотя бы мои приближённые стражники…
Чья-то рука схватила меня за шиворот и встряхнула. Рядом дёрнулся один из близнецов, натягивая верёвки. Сейчас даже я не смогла бы отличить одного от другого – так окровавлены и слабы были оба.
– Галзан-бай, это не просто чья-то шлюха, это жена правителя. Эмир Симбир будет недоволен, если её поимеют раньше…
Меня резко отпустили на землю. Послышался резкий щелчок и лёгкий вскрик боли того, кого величали Отхон.
– Не перечь мне, сучий потрох… Шлюха – есть шлюха, без разницы, какое место она занимает. И если я захочу, то швырну её своим людям прямо сейчас.
Но вопреки своим угрозам, Галзан-бай оставался на месте, сотрясая воздух пустым бахвальством и, топая тяжёлыми шагами по войлочному полу кибитки. Он обошёл нас, связанных, кругом и остановился напротив. Коренастый, низкорослый и широкоплечий, как все миркхи́йцы. Для меня они все были на одно лицо. Но этого бы отличила даже среди тысяч. Огромная лысая голова и необычайно светлый для миркхи́йцев цвет лица выделяли его среди прочих. И глаза – не карие, как у всех, а светло-серые, водянистые.
– Говорят, что ты – главная белая шлюха Веркса́ла, – обратился он ко мне на моём родном языке, подняв рукоятью кнута моё лицо за подбородок.
– Говорят, что ты сам рождён от белой шлюхи и косоглазого выродка. Может быть, потому ты так зол? – ответила я ему на миркхи́йском.
Светлое лицо покраснело от злости, глаза сузились ещё больше, превратившись в чёрточки над пухлыми щеками.
– Скоро твоему длинному языку найдут другое применение.
Галзан-бай