Повесть о Верном Школяре и Восточной Красавице. Фаина Гримберг
на моих глазах,
потому что я так боюсь потерять тебя,
потому что я так больно люблю тебя,
с такою моей болью, радостью,
счастьем мгновенным
Пока мои отец и мать были вместе
так недолго
мой отец раскрыл ей мир новых для нее книг
такие книги не проходили в учительском институте,
где она училась на отлично.
Мои отец и мать были вместе
он открыл ей французскую литературу —
своего любимого Вийона,
и Рабле, и Гюго, и Бальзака, и Мопассана,
и «Нескромные сокровища» Дидро,
и де Сада и Шадерло де Лакло…
И она выбрала себе,
чтобы перечитывать —
«Принцессу Клевскую» Мари-Мадлен де Лафайет
и «Страницу любви» Золя.
И повторяла, когда кто-нибудь говорил ерунду:
– Чего это вы пукаете, Панург!
И ее строгие глаза смеялись
Ей нравился Рабле
Мама и отчим возвращались из гостей поздно вечером
он в празднично белой рубашке с запонками на концах рукавов
и она —
в нарядном летнем платье
веселая
они пили вино в гостях
и сейчас она то и дело смеялась легко
и говорила насмешливо своим певучим голосом
о доме, где они были:
– …так чисто, что плюнуть на пол хочется!..
Она говорила своим певучим голосом
Он улыбался, любуясь ею
Я видела и понимала, что он ею любуется.
Она не любила готовить обед и убирать комнаты,
делала это быстро и небрежно.
Это была коммунальная квартира
Общую кухню, коридор и всё остальное всегда
когда доходила очередь
приводил в порядок он.
Иногда утром она делала гренки
вкусные.
Еще я любила, когда она говорила насмешливо,
если случалась какая-нибудь не очень страшная неприятность:
– Мало было шакалов в городе,
так еще одного привезли на корабле!..
Где она это прочитала или услышала,
или сама придумала,
я так и не узнала.
И далеко
давно
и не в Москве
9 мая, в праздник победы
вытаскивали в большой двор,
где лепились домишки с маленькими дворами
женщины и двое мужчин
вытаскивали большой стол
и женщины ставили водку в бутылках и стаканы,
вареную картошку и огурцы
Эти женщины были несчастные жертвы войны
одинокие вдовы и невесты погибших солдат
несчастные простые женщины
готовые терпеть побои, унижения
лишь бы рядом был муж
или сожитель
всё равно!
Всё равно!
Они отчаянно, криком пели:
– Пусть он землю бережет родную,
а