Нет права жить, нет права умирать. Ольга Грон
и воспитанием. Вот только терпения у нее хватило лишь на год, а потом я оказалась предоставлена самой себе. Отец обещал подарить мне на День рождения планшет, который я ждала уже год.
Но я не вспоминала про это тем утром. Я медленно ползала по дому, собиралась в школу, оставаясь под впечатлением от странного сна. Пила чай, одевалась, вспоминая мрачные коридоры и Дэнмириана. Глаза его горели адским пламенем, тело в изорванной рубашке было неземным. Каким же он, однако, был противным в остальном! Руки до сих пор чувствовали холодные кандалы, что держали меня, распятой на стене темницы…
Я опоздала на первый урок. Настроение на нуле. Вахтерша высказала мне свое «фи» по поводу того, что я пробежала мимо, не поздоровавшись. Она была соседкой по дому, одной из бабулек, которые подкармливали бездомных котов.
Понимая, что десять минут урока прошло, я спешила, перескакивая ступени. История была одним из любимых предметов, а строгая учительница, от которой все стонали, нравилась творческим подходом и знанием дела.
Потертый паркетный пол за лето превратился в отшлифованную и покрытую лаком поверхность, о чем я совсем забыла. Между лестничной площадкой и проходом к раздевалкам меня занесло на повороте. Не рассчитав скорости, я полетела почти вверх ногами и почувствовала, что кто-то подхватил меня, поставив на место.
Я повернулась, желая взглянуть, кто лишил меня возможности провести пару месяцев на больничном с переломом. И вдруг увидела перед собой нашего новенького, Никиту. Вчера мне не удалось рассмотреть его. Да я и сама не особо стремилась с ним общаться, желая как можно быстрее смыться домой.
– Привет! – Его губы вдруг расплылись в добродушной улыбке. – Опаздывать, конечно, в первый день учебы плохо, и надо хоть иногда смотреть под ноги.
– Сам и смотри, – буркнула ему. – Я тут всю жизнь учусь, вот почему ты опаздываешь, мне не понятно.
– Отца вызвали в часть. Он военный, – объяснил Никита, почесав затылок. – Машину забрали, оттуда до города пять километров.
– В «Кузьминках», что ли? – спросила я, поняв, о какой части идет речь.
Так назывался в народе район города на самой окраине, где располагалась старинная усадьба. Конечно, ей было далеко до столичной. Местные жители гордо прозвали ее в честь графа Кузьмина, которому она ранее принадлежала. В советское время усадьба перешла в ведомство военной части, расположенной неподалеку, и стала клубом. Теперь огромное здание стояло в полузаброшенном состоянии: ремонт не планировался, а выставить на аукционе ее не могли – слишком много было бумажной волокиты.
– Да, мы только на прошлой неделе переехали. А маму в больницу положили. Короче… сама понимаешь, – ответил Никита.
– Понимаю, – произнесла я.
Было непонятно, чего я с ним вообще церемонюсь. Такой чести не удостаивался никто. Но он все-таки не дал мне упасть.
– Где этот класс? Нумерация вся вразнобой, – удивленно спросил он, рассматривая таблички на дверях.
Такого