Приказано не умирать. Александр Цуканов
к малейшему холоду.
На третьи сутки буран утих. Цукан был чертовски рад, когда в землянку ввалились водители вместе с капитаном Никитенко. Рассказали, что хотели помочь, но не смогли. В колхозе не только трактор, быков не удалось пригнать на помощь. Завел бригадир их в коровник, а быки там висят на вожжах от бескормицы. Куда ж ехать на них. Стали расспрашивать, как удалось выжить.
Сержант рассказал: «Колхозники шли мимо. Увидели машину. В кабине никого нет, а в кузове валенки торчат из-под соломы. Хотели разжиться. Дерг, дерг, а там солдат. Глянули – свежий куржак на лице от дыхания. Значит, живой. Пришли на пост, доложили. Вот я и оправил двух солдат. Они его едва растормошили. Дальше-то я сам его оттирал снегом. Так у нас делают в Астраханской области, когда человек сильно подмерзнет».
Даже вспомнил, что Цукан солдата укусил за руку. Посмеялись. Следом возник вопрос, как же вести на холод Цукана в таких лохмотьях. Нашли в одной из машин моток тонкой медной проволоки. Наложили швы на порезы. Вид получился комичный, но терпеть можно. Начал Цукан про машину расспрашивать, а Хабибов сразу в ответ: не беспокойся, командир, головку достали. Сами и переставим, а тебе нельзя с обмороженными руками.
Всё получалось в отделении на отлично, но взъелся Волков из-за того, что все командиры отделений пришли поздравить, принесли подарки, кто самогонки, кто носочки шерстяные, Цукан не пошел. Затаил Волков обиду.
В отделении служили три хохла, три чуваша, четверо русских и один казанский татарин – злой и настырный, как Цукану казалось тогда. Ему понадобится много лет, чтобы научится отличать людей не по национальности и словам «добрый-злой», а по их делам. Позже он не раз вспоминал Хабибова и сожалел, что рядом нет такого злого и настырного товарища.
Глава 6. Любань
Штабы Волховского фронта получили распоряжения о порядке наступления на Любань. Дивизию Маторина, как необстрелянную, поставили в третий эшелон. Начальник штаба Кабанов переживал, жаловался, что не имеет никаких сведений о противнике и местности, где предстояло двигаться подразделениям. Комдив в ответ пожимал плечами: «На месте определимся…»
Вторую неделю шел снег, небольшой морозец поначалу бодрил, в походных колоннах шутили, перекрикивались командиры взводов, громыхали повозки. Едва сошли с проторенной дороги в сторону реки Корынка, то сразу увязли в снегу. Кони местами проваливались по брюхо и с трудом тащили повозки, автомашины буксовали. Пришлось создать несколько групп «толкачей» с лопатами и топорами. В дело вступил саперный батальон, прорубая в березовом редколесье и кустарнике просеки для движения повозок. Движение застопорилось. Артиллерийские расчеты выдохлись первыми, самые слабые падали тут же возле орудий в снег и засыпали. Офицеры ругались, грозили судом, что слабо помогало. Приходилось поднимать пинками, силком ставить на ноги.
Как только рассвело, комдив отдал приказ о дневном