Европейские мины и контрмины. Грегор Самаров
вида человечек, с непрезентабельной фигурой которого вступало в контраст выбритое, бледное, черезвычайно выразительное лицо. Вагенер разговаривал с депутатом Микелем, бургомистром Оснабрюкка и прежним главой ганноверской оппозиции: худощавым мужчиной, среднего роста, с высоким умным лбом. При всей своей резкой риторике Микель умел всегда сохранять в своих политических прениях изящные формы хорошего общества.
– Удивляюсь, – сказал Микель, – что вы, господин тайный советник, так восстаете против ответственности министров. В разумном консервативном интересе Пруссии, а также и в отношении южной Германии эта ответственность, безусловно, необходима. Вверите ли вы интересы своей партии министерству, которым управляет безответственный союзный советник? Министры могут меняться, и консервативная партия так же мало, как либеральное направление, способно обрести гарантии в министерстве, ответственность которого не определена в точности законом.
– Я потому восстаю против всякой ответственности министров, – отвечал тайный советник Вагенер, – что она разрушает, в принципе, основания монархического государства, а на практике не имеет никакого значения. Против сильной центральной власти, а, я надеюсь, центральная власть северогерманского союза будет с каждым днем крепче и сильнее, ответственное министерство бессильно. Против же слабой центральной власти, – прибавил он с саркастической усмешкой, – имеете вы совершенно другие и более действительные меры. Конституция есть компромисс между существующими политическими элементами и факторами, – конституционный шаблон не поможет нам здесь: все эти поправки, представленные различными сторонами при совещании, служат средствами не улучшения, но препятствия прогрессу.
– Тайный советник совершенно прав! – сказал депутат Зибель, молодой, сильный мужчина с белокурыми волосами и румяным лицом. – Истинная ответственность министра состоит не в уголовном преследовании, а в повторяющихся ежегодно прениях, в общественном мнении, той великой шестой державе, перед которой надобно преклоняться, хотя бы бездействовали все прочие великие державы. – Видите ли, немедленно после войны правительство поспешило примириться с общественным мнением. В этом заключается для меня истинная гарантия! А далее, право бюджета – здесь будущий рейхстаг имеет, согласно конституции, гораздо больше власти, чем имела ее когда либо прусская палата депутатов.
Микель покачал головой.
– Я не могу, – сказал с живостью Вагенер, – принять мотивы фон Зибеля, хотя придерживаюсь сходного с ним мнения. Мы живем в такое время, когда фраза имеет могучую и очень опасную власть, – и самая опасная из них, по-моему, есть фраза об общественном мнении. Что такое общественное мнение? – воскликнул он, обводя взглядом группу собеседников. – Откуда она и куда идет? Не есть ли общественное мнение, управляющее рейхстагом, дочь парламента, или, правильнее сказать, дочь полка?
Фон Зибель улыбнулся.
– Вы восстаете против