Черные Вороны 5. Мистификация. Ульяна Павловна Соболева
умоляю. Уходи сейчас, – и не выдерживает, плакать навзрыд начинает. – Так надо, прошу.
– Меня слушай, я сказал! – рявкнул, жалко ее было, только на истерики времени не было. У нас время на исходе. – Тебе всего несколько шагов сделать нужно! Слушай и запоминай! Готово уже все! Прекрати реветь!
Замолкла, смотрит на меня глазами испуганными, а я проклинать себя готов за этот страх. Но другого варианта не видел. Встряхнуть нужно было. Чтобы из ступора вывести, из которого она никак выйти не могла.
– Граф! – дверь опять распахнулась. – Мы из их охраны двоих положили. Тянуть уже некогда. Тут с минуты на минуту кипиш начнется, и ахмедовские прискачут. Им точно уже сигнал дали.
Я готов был сейчас просто выхватить ствол и выстрелить ему в упор. Пусть заткнется. Закроет, нахрен, эту дверь и даст мне эти долбаные несколько минут. Побыть с ней наедине. Вывести из этого оцепенения, которое держит ее в своих стальных тисках. Александра, любимая моя, что случилось с тобой за это время? Где моя отчаянная и смелая Лекса, готовая идти напролом, если чего-то по-настоящему хочет. Я же знал ее именно такой. А сейчас я видел перед собой испуганную девочку, которая забилась в угол. Что-то в ней сломалось… ушло безвозвратно, и я должен был вернуть ее ей же самой.
Обернулся к Русому и отчеканил.
– За собой уберите. Тела в подсобку затащите. И уходим! – а потом обратно к ней, в глаза смотря и по щекам кончиками пальцем поглаживая, – Слушай… слушай меня внимательно. Я знаю, каким маршрутом вы будете ехать домой. Ты должна сделать все, что я сейчас скажу….
Касается моих губ пальцами и головой отрицательно кивает, не давая договорить. И я не выдерживаю, за запястья хватаю и в губы впиваюсь. Пусть голову теряет… стонет мне в губы, пытаясь руки из моего захвата вырвать, но на поцелуй отвечает с какой-то дикостью и отчаянием, и у меня у самого перед глазами мир вертится. Дышит мне в рот, язык с моим сплетая, и я наконец-то чувствую, как оживаю. Как хмелею, словно кислородом месяц не дышал, и сейчас глотнул его полной грудью. И меня повело, как пьяного. Оторваться от не нее не могу, хоть и чувствую кожей, как все ближе опасность подбирается, как обволакивает липкой паутиной, отравляет токсичным паром, врываясь в легкие, заставляя забыть обо всем, наслаждаясь этим дурманом.
А в следующее мгновение я опять услышал скрип этой проклятой двери, которую хотелось разнести в щепки и уже готов был свернуть Русому шею, только там стоял не он. А какая-то расфуфыренная рыжеволосая девица, и рядом с ней паренек с камерой. И я вдруг понял, что нас снимают. Реально. Как в долбанном шоу, где разыгрывают людей. Она прикрыла рот рукой, когда увидела мое лицо, во второй руке был смартфон, который она быстро сунула в задний карман джинс, которые настолько плотно облегали ее ноги, что, казалось, сейчас треснут по швам.
– Охренеть… это же Воронов. Тот самый… Миша, ты все снял? Это же фурор!
Встретившись с моим взглядом, она поежилась и собралась было бежать, но я, выхватив ствол, выстрелил. Пуля пролетела в миллиметре