Среди дикарей и пиратов. Уильям Кингстон
и свежей провизии. Не стану описывать эту великолепную гавань, так как там не случилось с нами ничего необыкновенного.
– Что за чудный вид! – сказал я, стоя на палубе и смотря на скрывавшийся из виду громадный материк.
– Много еще увидите красивых видов, – заметил Питер Медж, не отличавшийся поэтичностью. – Что касается меня, то я всегда бываю рад, когда вижу в последний раз это место и благополучно выбираюсь в Тихий океан. Два раза нас приносило обратно сюда и носило между ледяными горами в продолжение больше шести недель при таком резком ветре, что отмерзали носы. Надеюсь, что этого не случится теперь с нами.
– Надеюсь, – ответил я. – Я думал, что мы скоро очутимся в тихих водах, озаряемых солнцем.
– Может быть, юноша, будем надеяться на лучшее, – сказал Медж. – Но когда перенесешь столько, сколько я перенес, то считаешь себя в безопасности, только когда находишься в гавани.
Однако на этот раз нам с Меджем не пришлось испытать разочарования, и вскоре мы плыли по водам Тихого океана. Мы направлялись к северу, держались к берегу ближе чем обыкновенно, пока не достигли 46 градусов южной широты. Тут наступил мертвый штиль. Мы только что увидели вдали парус. К востоку, в сорока или пятидесяти милях расстояния, возвышались величественные вершины Кордильеров, покрытые вечными снегами, или, вернее, южный конец той могучей цепи, которая, поднимаясь с Панамского перешейка, тянется вдоль всего континента.
Целыми днями мы стояли, причем мачты покачивались из стороны в сторону так, как будто хотели выскочить с корвета. Командиру хотелось поговорить с незнакомым судном. Может быть, оно пришло из Англии и может сообщить нам какие-нибудь новые известия. Он приказал приготовить шлюпку и отправить ее. Взглянув на барометр, капитан заметил, что давление падает. Гряда туч подымалась на северо-западе.
– Держитесь хорошенько, – сказал капитан, – буря может налететь прежде, чем вы успеете вернуться.
Бури не пришлось долго ждать, и через полчаса мы летели, кренясь от северо-западного ветра так, что вода заливала палубу с левой стороны.
Командир шлюпки, ранее бывавший на этом берегу, посоветовал войти в залив Пенас, где мы могли бы укрыться с подветренной стороны какого-нибудь острова или в какой-нибудь удобной гавани. Поэтому мы повернули нос нашей шлюпки к северо-западу. Замеченное нами парусное судно шло в том же направлении, вероятно с тем же намерением.
Медж был очень доволен, что мы решили идти по этому пути.
– Иначе нас могло бы унести обратно в Атлантический океан, – заметил он. – Но не всякий капитан решился бы идти, как мы, прямо к берегу. Нужно смотреть во все глаза и все время бросать лот, не то корабль может налететь на берег. Но, вероятно, то судно знает путь; мы пойдем за ним и будем надеяться, что без труда найдем убежище.
Мы быстро догнали незнакомое судно и по его строению убедились, что это китоловное судно, плавающее в южном море и, следовательно, хорошо знакомое с берегами. Перед нами тянулась от материка