Во всем виновата книга – 2. Элизабет Джордж
воскликнул Холмс.
– Китайская керамика, – со вздохом сказал мне Ватсон. – Совершенно сознательно? Нет, Холмс, не совсем так, в вашей фразе есть некая неточность… Ах да, слово «совершенно». А также слово «сознательно».
– Раньше подобные методы вас не смущали. Отчего же вы проявляете щепетильность именно сейчас, когда возникла необходимость притвориться экспертом по китайской керамике?
– Оттого, Холмс, что обычно наши предприятия такого рода не заканчиваются полнейшим хаосом. Обычно, когда я помогаю вам проникнуть в дом, вас не ранят и не допрашивают в полиции из-за того, что хозяин дома застукал вас за кражей своего интимного дневника. И позвольте напомнить вам, что барон Грюнер не пристрелил нас обоих лишь потому, что в него плеснула кислотой ваша сообщница, мисс Уинтер. Нет! Нет, ни слова о моей неспособности сыграть роль любителя восточных древностей. Прямо сейчас у меня нет сил на все это.
К чести Холмса, он принял если не пристыженный, то по крайней мере великодушно-сочувственный вид, выслушивая беспорядочные жалобы друга. Насупившись, он прижал руки к груди, неубедительно, но комично отстаивая свою невиновность:
– Ни судью, ни присяжных, ни палача я не изображаю. Я прошу об этом вашего друга Ломакса – он раскрыл преступление, и ему виднее, что делать дальше.
– Нет, не виднее! – воскликнул Ватсон, энергично размахивая бокалом бренди. – Ломакс, не в обиду вам будь сказано, дружище!
– Принято.
– Вы не следите за ходом моих мыслей. Если он прав насчет этого преступления – а он прав, что мне сегодня предстоит убедительно продемонстрировать, ведь иначе ему незачем быть здесь, – если он прав, то ничто из этого нельзя доказать в суде, – запротестовал Холмс, и тонкие черты его лица исказила мрачная гримаса.
Ватсон подался вперед, усы его топорщились.
– Почему нельзя доказать в суде, черт возьми? Покушение на убийство прекрасно подойдет. Из-за этого грязного дела вполне могли погибнуть четверо: Пайетт, Хаггинс, Грейндж, а теперь и Ломакс.
– Только не Пайетт, – поправил я, глотнув бренди. Приятное жжение напитка отвлекло меня от другой, более глубокой боли.
– Да, наверное, нет, – согласился Холмс, искривив тонкие губы.
– Почему… – начал Ватсон, и тут его взгляд утонул в потрескивающих язычках пламени. – А! – тихо сказал он, снова посмотрев на Холмса. – Быстрота, с которой поправился Пайетт. Пренебрежительное отношение Сковила к должности председателя братства Соломона. Да, я понял.
– Действительно поняли или ваш друг, помощник библиотекаря, должен объяснить? – раздраженно спросил Холмс. – Продолжайте, мистер Ломакс, ваши доводы представляются мне вполне здравыми. Соберите их воедино и скажите, убедят ли они суд присяжных?
Я в нерешительности повернулся к Ватсону, который сидел, выжидающе склонив голову. Если ремарка детектива и задела его, он не подал виду.
– Сковил на самом деле обнаружил старинный гримуар в потайной комнате своего фамильного дома