Кредо холопа. Сергей Александрович Арьков
истек, три недели зверскими пытками пытали. Вряд ли за попытку побега полагалась меньшая кара.
В общем, Гриша решил не горячиться и потерпеть. Он должен был попасть в число дворовых, проникнуть в барский особняк, а уж там или подслушивать, или порыться в бумагах или книгах, но какую-нибудь информацию о жезле Перуна найти. Вот только как стать дворовым Гриша себе даже не представлял. Оставалось уповать на счастливый случай – авось повезет. Методика была проверенная, Гриша всю сознательную жизнь так делал. До сих пор не повезло ни разу. Но это лишь означало, что шансы на счастливый случай с каждым новым обломом только возрастают. По крайней мере, в это хотелось верить.
Спустя полчаса господа изволили сделать еще один привал. Из имения привезли нового повара, и, судя по тому, как у него тряслись руки, несущие самовар, он уже был оповещен об участи своего предшественника.
Пока добрались до церкви, отдыхали и перекусывали еще четыре раза. Один раз Танечка возжелала вздремнуть, и, разумеется, любящий папенька не смог отказать дочке и в этом. Прямо на дороге Танечке поставили кровать, вытащили из фургона перину, подушки, одеяло. Танечка прилегла, сладко потянулась, и сообщила, что хотела бы послушать перед сном песенку.
– Ах, беда! – схватился за голову помещик Орлов. – Певца не взяли!
– Не хочу певца! – закапризничала Танечка. – Пускай мне холопы споют.
– Пускай споют, голубчики, – попросил помещик надзирателя. – Только ты проследи, любезный, чтобы пристойное пели. Они ведь грубые, могут доченьку непотребным словом шокировать.
Надзиратель подошел к толпе холопов, и взгляд его тут же уперся в Гришу.
– Ты! – рявкнул он.
Гриша вспотел и затрясся, прокручивая в голове события недавнего прошлого. Вроде бы никаких косяков за ним не числилось, вел себя образцово. Неужели опять Тит нажаловался?
– Иди сюда! – приказал надзиратель. – Теперь пой.
– Что делать? – пискнул Гриша.
– Пой, животное.
Гриша знал только русский шансон и матерные частушки.
– На зону еду в кандалах… это самое. Как там? А! Ходить ментяре в петухах….
Закончить сольное выступление Грише не дали – на горло его песне наступили дубинкой.
– Этот не подойдет, – проворчал надзиратель, впихивая Гришу обратно в строй. – Других попробуем.
В итоге, отобрали дюжину солистов. На Гришин вкус, все двенадцать пели отвратительно, и на разные лады. Надзиратели потратили десять минут, объясняя им, что значит петь хором. Но даже после интенсивного физического инструктажа, песню звезды большой эстрады затянули как попало, так что слов было не разобрать. При этом минимум четверо пели не ту песню, которую остальные восемь. Слушать этот монотонный сумбур без смеха было невозможно. Гриша улыбался, но чуть заметно, чтобы не получить по башке палкой, зато Танечка залилась звонким хохотом, сбросила на асфальт одеяло, и принялась прыгать на кровати, размахивая руками.
Вот