Прогулки по полю случайностей. Борис Михин
в самый раз по дурости,
как будто возраст недожития
(что не печально, но – плачевное).
Любая гадость неожиданна,
а следом и проходит вечное,
и суммы нет – всё единичное,
несохраняемое.
Ценностью,
пожалуй, бабушкины блинчики
и восприятие бесцельности.
Крах
Уютно обнимал холодный блюз,
и, несмотря на то, что всё highway,
понятно (и поэтому-то злюсь) –
катиться вниз возможно и наверх.
Катился спутник между звёзд, почти
неотличимый от смешных примет
(просторность обожает время чтить
и смерть).
Сквозь метр смотреть на неделимое,
предполагая всё же разделить;
всеобусловленностью плешь проел
спонтанно кем-то выдуманный литр,
и полость заполнялась пустотой,
единственной ничьей во всех мирах,
брехливо и натужно тявкал той
и улыбался крах.
Какая-то из волн
Прилив непóнятых причин;
подтапливаются устои,
и непростое но пустое –
бороться с этим.
Хоть кричи.
Так повсеместно и всегда.
И пусть.
Поддаться и летать, и
прищурившись, как наблюдатель,
собрать и выбросить все да.
В садах состраивается
одно с другим, как на «Кремоне»
лад звуковой волны в гармонию;
и аватары из WatsApp
являют истинную суть
своих таинственных владельцев,
и некуда от «истин» деться
(чем не причина, чтоб уснуть?).
Мы и они
Когда с фрагментарностью мы пили водку
и спорили хрипло о первоосновах,
реальность работала кукловодом
по нам неосмысленно, жёстко, бессонно,
но мы заполняли разделы системы
людьми в окнах-клеточках, самоубийством,
так как у любой мало-мальской мистерии
в конце предусмотрено насмерть упиться.
Однажды в тайге он набрёл на источник,
на вкус категория пахла растерянной,
а он перечитан, от смыслов истончен,
и, в общем-то, в целом, наверно, просерен;
другой был никто, стал ничто – что такого (?),
все переосвидетельствовывающиеся
любого в любой ипостаси догонят.
А мы с фрагментарностью – данность и шансы.
В дороге
На трассе.
В России.
Туманы.
Светает,
окрасив росу и нирвану цветами
тонов постепенных.
До пола педаль и
не снова, не спето, глаголы не дали.
Летает неясность, неясна дорога,
флирт ауры сна, бледных вязов и кромки,
по вдоль великанов лежит звук мотора.
Локатор ладони на руль – зиждеть, торить.
Одна и та же спустя
Съёжилась спряталась,
будто