Браслет. Повести о лошадях. Лев Брандт
борясь с приступом смеха, но на него, к счастью, никто не обращал внимания. Только Браслет повернул голову и, недоумевая, смотрел на своего приятеля.
Полная дама протянула через барьер руку с кульком. В кульке были шоколадные конфеты. Браслет первый раз попробовал шоколад и сразу оценил его вкус.
Возвращаясь в конюшню, Сенька столкнулся в дверях с Рыбкиным и взвизгнул; повод выскользнул у него из рук. Браслет сам вошел в открытый денник.
– Ты что… что ты? – испугался Рыбкин.
Сенька сидел на полу и заливался диким хохотом. Старик сунул ему под нос стоящее рядом ведро с водой и ласково уговаривал:
– Глотни, глотни. Ну что, полегчало? Что с тобой приключилось? – волновался Рыбкин.
Он присел на корточки и, наклонив голову, заглянул Сеньке в глаза. Увидев у самого своего носа шевелящиеся усы, Сенька толкнул старика в грудь и упал навзничь, выкрикнув одно только слово:
– Генерал!
Рыбкин не на шутку перетрусил и растерялся. Будь это лошадь, он, ни минуты не задумываясь, знал бы, что надо предпринять. Но людей лечить он не умел. И он прибегнул к испытанному средству. Проворно сняв со стены длинный английский хлыст, он вытянул Сеньку вдоль спины. Средство оказалось верным. Сенька-умолк, вскочил и шарахнулся в сторону.
– Ты что, очумел? Старый черт! – уже своим голосом закричал он, удирая.
Но Рыбкина одолел азарт. Он трусил следом за Сенькой, норовя стегнуть его по ногам. Сенька юркнул в денник к Браслету и притаился в углу. Он знал, что старик побоится испугать лошадь и с хлыстом в денник не войдет.
Рыбкин долго караулил, притаившись у дверей. Усы его хищно шевелились, как у старого кота над мышиной норкой. Наконец старик сплюнул и отошел, но Сенька не решался вылезти из денника и заночевал в нем. Устраиваясь в углу на ночь, он нащупал в кармане пиджака кулек из-под конфет, подарок дамы. На дне кулька остались две конфеты. Сенька разделил их по-братски по одной. Браслет свою съел мгновенно. Сенька долго вертел конфету в руках, не решаясь попробовать. Ему не нравился ее цвет. Он видел и ел конфеты разных сортов, но все они были розовые, красные, белые, зеленые, полосатые, только коричневых ему встречать не приходилось.
«Как видно, для лошадей такие делают», – догадался он наконец. И, подтверждая догадку, Браслет на лету выхватил конфету из его рук.
Десять месяцев пробыл Браслет на ипподроме. За это время он сильно вырос и из жеребенка превратился во взрослую лошадь.
За десять месяцев он выиграл тридцать с лишним состязаний. Проигрывал Браслет редко. Он полюбил борьбу и понимал в ней толк.
Публика, посещавшая бега, хорошо знала Браслета Второго. Среди однолеток он считался фаворитом. Но наездник последнее время стал замечать, что Браслет сильно сдает и победы даются ему не так легко, как прежде. У жеребца пропала былая горячность. Временами после работы он казался совсем вялым и неохотно принимал посыл.
Браслета