Моя сестра Роза. Джастин Ларбалестьер
откуда она знает о симпатической нервной системе. Она ведь хочет стать режиссером, не врачом.
– Если когда‐нибудь мне и понравится какой‐нибудь парень, то это точно будет кто‐то привлекательный, а не скучная, выращенная на кукурузе австралийская деревенщина вроде тебя.
Роза и двойняшки хихикают.
– Спасибо, что предупредила, – говорю я. Меня еще никогда так не называли. Ладно, скучным и австралийцем, может, и называли. Но больше никак. Я никогда не жил в деревне и не слишком люблю кукурузу.
– Но я пройдусь с тобой по магазинам. – Лейлани пристально разглядывает мою рубашку. – Если нам придется проводить время друг с другом так часто, как я думаю, ты должен быть одет нормально, чтобы у меня из глаз не шла кровь.
– Прошу простить меня за то, что мой наряд вас оскорбляет, – бормочу я.
Лейлани улыбается. Я потрясен тем, что она на это способна. На миг я перестаю думать, что она точно такая же, как Роза.
Глава седьмая
После бранча мы идем к Макбранайтам. Их дом возвышается над улицей, занимая чуть ли не весь квартал. Раньше это была синагога. Поднявшись по лестнице и пройдя внутрь сквозь массивные деревянные двери, я словно вхожу в Большую синагогу в Сиднее. Я знал, что они богаты, но, лишь увидев их дом, понял насколько.
Помещение наполнено светом: лучи солнца падают через гигантское потолочное окно, словно прямо с небес. Тут как в Лувре. Только в Лувре все очень сильно захламлено. Нет, это даже не потолочное окно. Два огромных куска потолка и крышу над ними заменили прозрачным стеклом.
Я словно оказался внутри кита: китовые ребра переходят в колонны, держат потолок. По ночам тут, наверное, можно смотреть на звезды.
– У тебя рот открыт, – говорит мне Лейлани.
Я закрываю рот.
– Все пялятся. Но ты первый, кто еще и слюни пустил. Я вытираю губы и только тогда понимаю, что никаких слюней не было. После такого кто угодно на месте Лейлани рассмеялся бы. Но ей, чтобы добиться того же эффекта, достаточно лишь слегка вздернуть бровь.
– Показать тебе дом, или ты просто постоишь тут и попялишься? У тебя, кстати, снова рот открыт.
И правда. Я снова закрываю рот. Они сделали все возможное, чтобы хоть как‐то очеловечить это гигантское помещение. Половину пространства занимают удобные диваны. Сеймон тащит Розу к самому большому дивану, и они принимаются на нем прыгать. Они шептались и хихикали всю дорогу от ресторана. Майя держалась отдельно от них. Сейчас она стоит рядом с матерью.
– Там были балконы? – спрашиваю я, глядя наверх. Лейлани кивает.
– Туда выгоняли женщин. Мы сделали там комнаты, но сначала провели обряд очищения, чтобы изгнать из дома все женоненавистничество.
Не могу понять, серьезно ли она говорит.
– Идемте смотреть кухни, – зовет Лизимайя.
– Ах да, – отзывается Салли, – твои знаменитые углеродно-нейтральные кухни.
Родоки и Джин идут за Лизимайей к двери на другом конце зала.
– Там кухня, – говорит Лейлани.
– Твоя