Траектория полета совы. Кассия Сенина
и я подумала, что еще могу попробовать вернуться к жизни! Ведь у меня есть образование, прошлые навыки, знания… И я решила заняться наукой. Правда, я чувствовала, что у меня сильно расстроены нервы, и… В общем, я согласилась поехать в реабилитационный центр. Нас всех, кто у Лежнева был, после его ареста приглашали на реабилитацию, но я боялась всех этих психологов, врачей, и сначала подумала, что никуда не поеду. А тут я решилась, три месяца провела в этом центре, мне там помогли придти в себя… и просто я там отдохнула от всего. А когда вернулась, отыскала телефоны прежних сокурсников, позвонила кое-кому, устроилась на работу в библиотеку, стала читать… Я глотала книги одну за одной, даже есть забывала! Взялась вспоминать иностранные языки… А потом произошла «встреча» с Евмафием, и вот, я здесь! – весело докончила Афинаида.
– Что же это была за книга, которая вернула вас к жизни? – с интересом спросил Киннам.
Афинаида посмотрела на него и улыбнулась:
– «Траектория полета совы».
Она вновь пришла к ректору спустя два дня, с распечатанным планом диссертации и документами, необходимыми для восстановления в аспирантуре. Киннам с кем-то разговаривал у себя, и пока Афинаида ждала, когда он освободится, ее сердце билось всё быстрее. Она была бы рада приписать это волнению по поводу того, что он скажет о ее статье и набросках для диссертации, которые, возможно, уже прочел… Но она слишком хорошо научилась разбираться в своих помыслах за годы «провала в православие», чтобы не обманываться: ей хотелось видеть великого ритора, говорить с ним, слышать, как он бархатным голосом называет ее по имени…
«Кто бы сомневался, что я не святая!» – усмехнулась она мысленно. Увы, она не могла отрицать, что Киннам не оставил ее равнодушной! Как бы это ни было нечестиво с христианской точки зрения и досадно с точки зрения общечеловеческой: получается, она зря сердилась на Марию, подруга права – Афинаида оказалась не более стойкой, чем другие! Впрочем, она попыталась найти себе оправдание: она ведь не просто прельстилась его красотой и обаянием, но долго проговорила с ним, причем на серьезные темы, и могла увидеть, что за человек ректор. И, что еще важнее, рассказала ему историю своей православной жизни, которой не делилась больше ни с кем, – это создало между ними некую близость…
Между ними? Ну да, как же! Для него это ничего не значит: всего лишь интересная история, которую он может использовать в очередном романе. А вот для нее… Только покинув приемную ректора, она поняла, какой опрометчивый и опасный шаг сделала в первую же встречу с Киннамом: она обнажила перед ним душу, а ведь это… почти интимная близость! Причем односторонняя – он-то ей о себе ничего не сказал! Так, намекнул мимоходом на какие-то жизненные сложности, которые ему пришлось испытать, но что это по сравнению с ее «откровениями»! И надо было устраивать перед ним этот