Дом правительства. Сага о русской революции. Книга вторая. В доме. Юрий Слёзкин

Дом правительства. Сага о русской революции. Книга вторая. В доме - Юрий Слёзкин


Скачать книгу
канала; а «Усомнившийся Макар» (1929) и «Котлован» (1930) Андрея Платонова – строительству вечного дома[64].

      Некоторые из них впоследствии назовут «производственными романами», но ни один таковым не является, потому что никакого производства (стали, бумаги, электроэнергии, колбасы) в них не происходит. Все они – строительные (а так как строятся и человеческие души, то строительно-душеспасительные) романы. Главное в них – акт строительства: нового мира, нового человека, Нового Иерусалима, новой башни высотою до небес. «У вас здесь – настоящий интернационал», – говорит иностранный корреспондент в романе Ясенского «Человек меняет кожу». «Да, у нас почти вавилонская башня», – отвечает начальник строительства и начинает считать:

      Подождите, сейчас проверим: таджики – раз, узбеки – два, казахи – три, киргизы – четыре, русские – пять, украинцы – шесть, лезгины – семь, осетины – восемь, персы – девять, индусы – десять, да, да, есть и индусы, тоже эмигранты. Афганцы – одиннадцать, – афганцев несколько бригад, здесь и на третьем участке. Двадцать процентов шоферских кадров составляют татары, – это уже двенадцать. В мехмастерских есть немцы и поляки – это четырнадцать. Среди инженерно-технического персонала есть грузины, армяне, есть евреи – это уже семнадцать. Есть два американских инженера, один вот как раз начальник участка, – это восемнадцать. Кого я еще забыл?

      – Есть тюрки, товарищ начальник.

      – Да, есть тюрки, и есть туркмены[65].

      В Магнитогорске Катаева «шли костромские, степенные, с тонко раздутыми ноздрями, шли казанские татары, шли кавказцы: грузины, чеченцы; шли башкиры, шли немцы, москвичи, питерцы в пиджаках и косоворотках, шли украинцы, евреи, белорусы». В Кузнецке Эренбурга «были украинцы и татары, пермяки и калуцкие, буряты, черемисы, калмыки, шахтеры из Юзовки, токари из Коломны, бородатые рязанские мостовщики, комсомольцы, раскулаченные, безработные шахтеры из Вестфалии или из Силезии, сухаревские спекулянты и растратчики, приговоренные к принудительным работам, энтузиасты, жулики и даже сектанты-проповедники». А в «Соти» Леонова «шли все те, чьего труда от века не искать было на Руси»: вологодские штукатуры, костромские маляры, владимирские плотники, тверские каменщики и печники, рязанские пильщики и стекольщики и смоленские грабари и землекопы. А также «пермяки, вятичи и прочих окружных губерний жители, где непосильно стало крестьянствовать по стародедовским заветам, а новых не было пока». Один из плотников предлагает послать за девушками («девок у нас тьма, хоть клей из них вари, и девка вся круглая, аккуратная, как зерно»), но начальник строительства только руками машет: «Куда к черту… Не Вавилон, а завод бумажный воздвигаем!»[66]

      То есть, конечно, Вавилон (к концу романа начальник строительства это понимает), но задом наперед: от рассеяния к единству. Как говорит платоновский Чиклин: «Ты слыхал про араратскую гору –


Скачать книгу

<p>64</p>

Исследования на эту тему см.: Mary A. Nicholas, Writers at Work: Russian Production Novels and the Construction of Soviet Culture (Lewisburg: Buckness University Press, 2010); Andreas Guski, Literatur und Arbeit: Produktionsskizze und Produktionsroman im Russland des 1. Fünfjahrplans (1928–1932) (Wiesbaden: Harrassowitz, 1995).

<p>65</p>

Б. Ясенский, Человек меняет кожу (M.: ГИХЛ, 1960), с. 425.

<p>66</p>

В. Катаев, «Время, вперед!», Собрание сочинений, т. 2 (М.: Художественная литература, 1983), с. 302; И. Эренбург, День второй (М.: Советский писатель, 1935), с. 9; Л. Леонов, Соть (M.: Советский писатель, 1968), с. 97–98.