Казань – ностальжи. Рамиль Гарифуллин
Потом дядя Миша заявлял: «Будешь хорошо себя вести, то ещё получишь!» Поэтому время тикало и измерялось для меня тогда не жёстким ходом часов, а мягкими, аппетитными чесночными ломтиками! За вечер, проведённый в гостях у дяди Миши и тёти Розы, мне удавалось съесть шесть, а порой и семь этих волшебных ломтиков ржаного хлеба! Кроме того, дядя Миша всегда обещал свозить меня в Киев, при условии, что я буду хорошо себя вести. Он мне подолгу рассказывал о красоте Киева и о каких-то трамвайчиках, на которых мы будем кататься.
Потом мы с дядей Мишей играли в шашки, которые он сам смастерил. Он у меня всегда выигрывал, а потом громко смеялся. А тётя Роза после смеха почему-то говорила ему: «Дурак!» Кстати, это было единственным словом, которое она произносила в его адрес не на иврите.
Потом я начинал хулиганить, лезть на подоконник, на котором лежало всякое барахло, и они меня возвращали обратно к моей маме.
У дяди Миши в сарае была большая арба с железными колёсами. Он в течение недели собирал деревяшки, а потом на этой арбе отвозил дрова своим родственникам. Иногда он сажал меня на эту арбу и вёз по всему Баумана! Вёз по проезжей части! Это было величественно!
Помню, как дядя Миша подарил мне свою фотографию с надписью: «Рамиль, не забывай меня! Михаил Коган, 1967».
Человек сахарного песка
Это была самая уникальная каморка в моём доме, так как только из неё раздавался металлический звон телефона. Ни у кого в квартирах моей коммуналки телефонов не было! У Мухаммада-абый он был! И это вызывало у жителей дома удивление! Откуда у этого скромного, заштопанного заплатками человека появился телефон? Что за важная личность такая? Кроме того, в квартире Мухаммада-абый висела большая картина с тремя древними китайцами.
Мухаммад-абый был смешным и даже во многом странным человеком. Он даже чая не пил. Весь вечер пил пустой кипяток из своего задрипанного зелёного чайника, закидывая себе в рот сахарный песок. Это надо было видеть! Это было так смешно! Когда сахар поступал в рот Мухаммаду-абый, то мой загадочный сосед делал такую гримасу, которая в сотни раз смешнее гримас комика Пьера Ришара! Движения его были быстрые, дёрганые и неловкие! Что-то всегда падало на столе и со стола. Он часто разговаривал по телефону и в то же время закидывал в рот сахарный песок, а потом резко бросал чайную ложку в сахарницу, тут же хватаясь за карандаш, чиркнув им, резко начинал чесать этим же карандашом под мышкой, потом долго в тишине нюхал карандаш, затем бросал его и сразу захватывал новую порцию сахарного песка, запивая его водой из гранёного стакана. Тяжёлая, чёрная телефонная трубка часто вываливалась из-под уха и падала прямо на стакан с кипятком! Мухаммад-абый отлетал, вскрикнув «Шайтан алгыры!»[2]. Он ходил по квартире на босую ногу. Позднее я обнаружил, что и заштопанные свои ботинки он одевает тоже на босую ногу. Никогда не забуду его потрёпанную кожаную папку, из которой всегда торчали какие-то мятые бумаги и целлофановый пакет с сахарным песком. Мухаммад-абый был
Чёрт возьми! (тат.)