Лени Фэнгер из Небельфельда. Марта Шарлай
тушит очередную сигарету, вынув её из губ, бросает два жёлтых евро и вскакивает из-за столика.
И вообще, почему самоубийство?.. Мало ли что могло случиться. Леон не оставил бы её одну. Леон не мог оставить её одну. Она шмыгает носом, быстро-быстро моргает и поправляет волосы, выбившиеся из-под заколки. Проклятье, опять забыла причесаться.
Её окликают, но она только морщится. Что вам ещё от меня надо… «Ну, Лени! стой же!» Хватают за руку. А, это Пауль. «Тоже прогуливаешь?» – спрашивает Лени. «Да не то чтобы… обстоятельства…» – «Ну да, у меня тоже. Надоело учиться, знаешь ли…» – Пауль меняет тему. Он спрашивает, не может ли он сопровождать Лени в её прогулке по городу. – «Это твои обстоятельства, которые помешали сегодня учиться?..» Она ухмыляется, а потом говорит, что юноши её не интересуют. Совсем. И друзья. Нет, она не любит одиночество. Но она не одна. Никогда не одна. И сейчас – тоже. И уже отойдя от него, она вдруг оборачивается. «Пауль! Ты хороший парень. Но ничего не выйдет, прости». А он отвечает, что всё-таки позволит себе надеяться…
Никому из них невдомёк: сколько бы прекрасны, умны, великодушны, забавны они ни были, Леон – вот тот, кто перечёркивает все их достоинства, – имеющий всего в избытке. Леон… С другими не стоит и пытаться быть доброй. Все другие только напоминание, что Леон – единственная её высота.
***
В то время как она не идёт – несётся по городу в магазинчик Штефана Бюхнера, её застаёт глухой колокольный звон.
Лени представляется медный, почерневший от времени и возвещённых событий колокол, надтреснутый где-то глубоко внутри, где никто не увидит, не распознает. Это колокол Фрауенкирхе. Леон говорил: «Именем своим она напоминает мне о Дрездене, о той Фрауенкирхе, погибшей и возрождённой, о том, что святое невозможно разрушить, о том, что нерушим только дух, только величие духа». Но небельфельдская Фрауенкирхе не дрезденская. Невысокая, лишённая ажурных шпилей, зализанная ветрами и источенная дождями, серая эта церковь стояла здесь с незапамятных времён. Треугольный её фронтон с потемневшей готической розой в центре – талисман, значение которого забыто и ещё предстоит узнать. Колокольня потерянно вытягивается к небесам, высматривая в тумане, как в давние времена, Гензеля и Гизелу.
После смерти мужа Анне Фэнгер пожелала уехать из Дрездена. Не то чтобы ей было тяжело вспоминать лучшие времена… Но захотелось скрыться, залечь поглубже, не тревожиться повседневными – и всегда внезапными – поводами для растравления ран. Решение было принято, но новую точку опоры предстояло ещё обрести. Леон нашёл её.
Он приехал из очередного путешествия с Бруно. Не объявился на пороге, но ворвался в их старый дом. «Мама, Лени! – кричал раскрасневшийся Леон, сверкая тёмными глазами, – я нашёл совершенно сказочное место!» В ту минуту, когда он произносил «место», шестилетняя Лени уже сидела на его руках