Давай поиграем, дракон!. Даха Тараторина
происходящего и родной, брошенный где-то далеко мир. Пусть только он согласится, пожалуйста!
Леонард осторожно отнял ладонь и легкомысленно, что никак не вязалось с твёрдым, уверенным взглядом, произнёс:
– Если бы я бежал каждый раз, когда случается что-то опасное, я бы пропустил очень много интересных вещей.
– Тогда почему ты оказался у чёрта на куличиках, в пещере и одиночестве? – разозлилась Пижма, словно получивший отказ на танцах подросток.
– У меня были на то причины. И они никак не связаны с риском для жизни.
– Ой, да какая разница! Я знаю этот взгляд, Леонард! У меня такой же. Ты не умеешь встречать проблемы, ты от них убегаешь. Ты живёшь здесь и делаешь вид, что тебе плевать на охотящихся на тебя селян не потому, что такой смелый, а потому что втайне надеешься, что когда-нибудь им хватит упрямства. И сейчас ты рискуешь жизнью не ради того, чтобы спасти этого идиота-дровосека, а чтобы наказать за что-то себя, – агент Пижма почти на сто процентов была уверена, что в сказанном нет ни доли личного. Просто жаркая речь, способная заставить этого упрямца включить голову. Почти на сто процентов. – Это глупо! Всего лишь сломанная нога. Перелом даже не открытый. Он вполне вылечится сам…
– До ближайшего лекаря сутки пути, – дракон обошёл заступившую ему дорогу девушку, – а я прямо сейчас рядом.
Пижма почувствовала, что челюсть оказалась значительно ниже своего естественного положения. Что за глупость творит этот недоделанный ящер? Неужели он правда не понимает, что заигрывает со смертью?
– Ну-ка стоять! – поймала он его тонкое запястье. Леонард уверенно вырвался, но остановился, давая ей последнее слово. Агент не знала, что сказать. Все аргументы, такие правильные и понятные, и так висели в воздухе, ничуть не мешая этому бесхвостому идиоту идти навстречу собственной гибели. Она сказала то единственное, что всегда помогало выжить ей. То, чем можно было успокоить себя, когда совершишь что-то нехорошее, то, что помогало ей ненавидеть себя чуть меньше, чем она заслуживала: – Люди – сволочи. Ты слишком им доверяешь.
– Зато ты не доверяешь никому, – Лео привычным движением изящно склонил голову, словно впитал этикет с молоком матери. – Кажется, мы отлично друг друга дополняем.
Пижма сидела у порога, подвернув под себя ноги, и краем уха слушала уверенные команды Леонарда за дверью, стоны раненого и причитания женщин, которых, как ни старались, так и не сумели выставить за дверь. Дурачок. Какой же он дурачок. Наивный, глупый и совершенно беззащитный. Ничуть не похожий на неё. Да и на всех, кого она знала прежде. Он не имеет права, не должен так бездумно доверять людям! Или, по крайней мере, рядом всегда должен находиться кто-то умный, рациональный, жестокий. Кто-то вроде неё. И это решение, как и каждое, которое она принимала с момента появления в Лимбе, удивительно, невероятно глупое.
Пижма достала из чашечки бюстгальтера мобильник. Мерцающая красным батарея вот-вот обещала сдохнуть и окончательно отрезать её от мира, в котором люди куда более адекватные, понятные