Дровосек, или Человек, сумевший наломать дров. Книга вторая. Игорь Сотников
а как только человек без имени нормализовал внутреннее состояние и бокал был отставлен обратно, то он продолжает свои размышления вслух. – А ведь существование бытия в таком своём бесконечном разнообразии форм, косвенно указывает на свою вечность, где лишь только сами формы бытия имеют свою временность существования.
– Ну а то, что нам так бесконечно, – а как иначе, – хочется сохранить своё Я, эту свою временную форму своего бытия на данном временном отрезке бесконечности (целесообразность его существования я не буду сейчас рассматривать), то этому есть простое объяснение – в этом заложен основной принцип самосохранения человека, который таким образом выполняет функцию защиты этой формы своего бытия. Ведь перестань человек себя любить и ценить, то он вскоре погибнет, а так любовь к себе сохраняет и поддерживает в нём жизнь. И, наверное, то, что со временем человеческая оболочка саморазрушается, есть свой смысл – человек постепенно отходит от любви к себе и к дальнейшему самосохранению в этой своей форме для того чтобы более спокойно принять неизбежное, со своим переходом в иные формы бытия. – Человек без имени мельком бросил свой взгляд на внимающего ему господина С и, заглотив последнее, что осталось от бутерброда, начал его прожёвывать. После чего быстро справился с ним и, положив свои руки перед собой на стол, с некоторой резкостью в голосе сказал:
– А кто решит проявить самоуправство, предав большее значение форме своего выражения, чем своей сущности, то тот непременно поплатится за своё пренебрежение законами бытия и выживаемости (а некоторых так и распирает в форменное безобразие – оттого, наверное, так плачевно выглядят те формы личности, кто всё поставил на внешнюю изнанку; а так только и бывает). – А вот эта последняя часть монолога-размышления человека без имени, навела господина С на единственную, как ему кажется, верную мысль – человек без имени таким образом намекает, что нет смысла себя беречь, если эта его оболочка временна и дана человеку лишь как инструмент для решения поставленных перед ним задач.
Между тем человек без имени заметил некоторую возникшую в господине С отстранённость от внимания к нему, что было им воспринято по своему не однозначно и он поспешил развеять у господина С возникшие вопросы, которые мешали ему беспрекословно принять то, что он ему сейчас рассказал – но это только человек без имени так думал.
– Но если форма прекращает своё существование, то у кого-то может возникнуть вопрос, то как быть с осознанием человеком самим себя и куда девается его разум? – человек без имени пристально посмотрел на господина С, как бы спрашивая его – а не ты ли тот самый неблагоразумный человек, который суёт свой длинный нос куда не следует. Ну а господин С, конечно, не такой неблагоразумный человек, и даже если бы он им был, то никогда бы не признался в этом, и поэтому он не сдвигаемо молчит.
Что ж,