Дровосек, или Человек, сумевший наломать дров. Книга вторая. Игорь Сотников
без имени вызывает замечание.
– Вот я смотрю на это божье творение и сам того не желая, спонтанно начинаю насчёт него и себя мыслить. – Тут человек без имени вдруг замолчал, и господин С подумал, что его слова неожиданно материализовались – он сам того не желая, спонтанно начинает насчёт него и себя мыслить. – Но только господин С так подумал, как человек без имени как будто очухивается из глубин свой мысленной сути и обращается к нему. – Ты уловил самую суть.
И хотя господин С уже не раз был свидетелем проявления человеком без имении такого рода экстрасенсорных способностей, всё же к этому трудно привыкнуть, а чтобы поставить барьер перед этим проникновением в глубины своих мыслей и речи быть не может – человек без имени в раз об этом узнает и потом даже не думай, что тебя может ждать – мысленная закупорка, как минимум. И господина С в очередной раз опять внутренне покоробило.
– Но я тебе не это хотел продемонстрировать. – Сказал человек без имени и, взяв со стола пустой бокал, в один момент прикрывает им воробышка. После чего он берёт со стола тряпичную салфетку, накрывает ею бокал, затем смотрит на господина С и задаёт ему вопрос. – Ну а теперь осталась самая малость. Ответить мне, где птичка?
И, конечно, господин С не спешит идти самым простым путём, на который указывает очевидность. – И если бы тут не было никакого подвоха, то зачем бы человек без имени задавался этим вопросом? Но тогда какой смысл? – задаётся про себя вопросами господин С и не может на них ответить. И не потому, что не знает ответа, а хотя бы потому, что человеку без имени спокойно не сидится и он специально накаляет обстановку, сбивая господина Сс мысли. – А может и нет тут никакого фокуса. – Вставляет свои замечания вход размышления господина С человек без имени.
– Тогда в чём секрет? – почему-то так спрашивает человека без имени господин С, в первые за время своего нахождения за столом решившись на открытый вопрос.
– Секрета никакого нет. А всё это было продемонстрировано лишь для того, чтобы показать тебе на собственном примере, как зыбки наши представления о реальности, где тебе лишь одной, не понятно на чём основанной (на каких-то смутных предположениях, построенных на логических умозаключениях) неуверенности, уже хватило для того чтобы отвергнуть, казалось бы, вот она, несомненную очевидность. – Человек без имени досадливо покачал головой и, отодвинув стоящий перед собой бокал, которым был прикрыт воробей, в сторону, на край стола, заговорил. – А ведь реальность воробья, по мне так, совершенно не очевидна. Откуда ему спрашивается, здесь взяться? Ещё скажи мне, что ты сам видел, как он появился из моего внутреннего кармана. На что я скажу, что этого никак не может быть, потому что не может быть никак. И получается, что некая неочевидная реальность, чуть ли не выдуманность твоего воображения, взяла и запросто сумела разубедить тебя