Судьба кочевых обществ в индустриальном и постиндустриальном мире. Коллектив авторов
побуждениями. На деле же максимальное приобщение к современной цивилизации также безальтернативно. А традицию нельзя понимать как нечто неизменное и застывшее, она постоянно развивается.
С замечанием относительно подвижности и изменчивости традиции, на мой взгляд, нельзя не согласиться. Но ряд других положений анализа А. М. Хазанова нуждается в обсуждении. Наиболее спорным мне представляется тезис о безальтернативности рыночной экономики и ее механизмов. Особенно применительно к обществам номадов. И совсем не потому, что я выступаю в данном случае как бы с позиции принципиального анти-рыночника, но потому только, что, по моему глубокому убеждению, человечество как феномен природы вообще не смогло бы возникнуть и существовать на земле (да и до сих пор не может) без поисков альтернативы условиям существования и способам адаптации к ним. Альтернатива, только и прежде всего она, помогла привести к рождению человеческой цивилизации и ее прогрессивному развитию. И какими бы эффективными сегодня ни выглядели механизмы рыночной экономики, если человечество на том остановится, большой вопрос, сможет ли оно развиваться далее и сохранится ли вообще. Но это – самое общее соображение. Чтобы лучше понять альтернативы для кочевников, надо более внимательно посмотреть на действительно не всегда и не везде эффективную систему жизни кочевников при социализме, и оценить все же ее значение для их истории в ХХ веке.
Мне уже приходилось отмечать, что опыты включения кочевого хозяйства в рыночные отношения у разных народов Российской империи, которых в ХIХ и начале ХХ в. было немало, имели довольно противоречивые результаты с точки зрения перспектив функционирования некоторых из них как культурно-исторических феноменов. С одной стороны, социально-имущественное расслоение дало возможность более зажиточной части получать современное профессиональное образование и благополучно включаться в сферу интеллектуальных высоко квалифицированных занятий. Но одновременно на другом полюсе обнищание нередко приводило большую часть народа к люмпенизации, а порой и полной деэтнизации. Чем бы эти тенденции завершились – вопрос открытый, произошла социалистическая революция, прервавшая незавершенный процесс. Можно только предполагать, опираясь на известные в мире случаи, когда подобные процессы шли естественным путем, что, возможно, могла бы произойти профессионализация национальной культуры и социально-демографической структуры, свойственная процессам модернизации, в среде некоторых из таких народов. Однако при таком развитии было бы фактически неизбежно исчезновение номадизма как образа жизни народа. Но возможен и другой вариант, когда социальная поляризация нередко приводит к постепенной и довольно естественной ассимиляции в иноэтничной среде обоих социальных полюсов общества. В таких случаях всё обычно зависит от развитости национально-этнических форм социальной инфраструктуры и степени функциональной