Судьба кочевых обществ в индустриальном и постиндустриальном мире. Коллектив авторов
хотя нередко, конечно, не без некоего идеологического акцентирования.
Если же идеологические акценты отбросить и попытаться оценить реальное значение всех таких новаций эпохи модернизации, нелишне будет сделать акцент на том, что в анализе судеб кочевых обществ и кочевого хозяйства в социалистический период обычно опускается. Речь идет не просто о социальной динамике, а о характере воспроизводства у кочевых народов как этнокультурной целостности. А именно: при всех недостатках советской системы организации производства и быта, невозможно отрицать, что как раз огосударствление всех отраслей хозяйства и организация обмена их продуктами в масштабе страны позволили кочевым народам в результате более или менее гибко и плавно встроить свою животноводческую специализацию в отраслевую структуру СССР без резкого и чреватого социальными противоречиями слома хозяйственной специфики и основ быта. И параллельно с этим в национальных районах, особенно имеющих статус союзных или автономных республик, были созданы отрасли современной культуры профессионального уровня, причем в той или иной степени на национальной основе (хотя, разумеется, эта степень была разной в разных сферах деятельности). Иными словами, включение бывших «чистых» номадов в цивилизацию модерна, при всех известных издержках, создавало при этом варианте возможности относительно полноценного этнокультурного воспроизводства кочевых обществ, без резкого слома хозяйственных традиций, но и без безальтернативной привязки индивида именно и только к традиционному укладу жизни, с сохранением возможности социальной динамики и выбора. В хозяйственном же отношении командно-административная система тоже имела ряд своих плюсов: хотя отчасти волюнтаристскими методами, не экономическими по сути, а «сверху», но в интересах массы населения, занятого в том числе в животноводческой отрасли, регулировалась ценовая политика, государство брало на себя и обеспечивало функционирование необходимой инфраструктуры, как экономической, так и социальной (энерговооруженность, снабжение, сферы медицинского обслуживания и образования, зоотехническая служба, и т. д.). О возникших острейших проблемах в жизни населения районов, где и в постсоциалистические годы сохраняется подвижное животноводство, но где при этом произошел частичный или даже полный уход государства из некоторых таких сфер, красноречиво сказано в упомянутых выше очерках коллег.
Вопрос о принципах и специфике этнокультурного воспроизводства раньше и теперь имеет, кроме хозяйственного ракурса, не менее важный для кочевников ракурс социально-организационный. Бытие этих народов во все времена опиралось на определенные, хотя и довольно разнообразные и подвижные, формы коллективности. Они начиная с глубокой древности почти у всех номадов Евразии базировались на структуре генеалогического древа, которая давала кочевнику очень четкое понятие о том, кто свои, а кто нет, насколько партнер