Клок-Данс. Энн Тайлер
за которыми копошилась промозглая тьма. И оттого возникала какая-то неприкаянность. Да еще он как будто выдохся – умолк и почти не притронулся к еде.
После ужина отец, как всегда, ушел в гостиную и включил теленовости. Обычно Элейн составляла ему компанию, но сегодня осталась с сестрой, в чьи обязанности входило убрать со стола. Уилла составила грязные тарелки на столешницу возле раковины, вынула кастрюлю из духовки и заглянула в гостиную:
– Что делать с фасолью?
– М-м-м? – Отец смотрел сюжет про Вьетнам.
– Оставить?
– Что? Нет. Не знаю.
Уилла ждала, за спиной чувствуя сестру, мотавшуюся за ней, точно щенок.
– Вдруг мама вернется поздно и захочет поесть? – наконец сказала она.
– Выбрось, – не сразу ответил отец.
Уилла развернулась обратно в кухню и наткнулась на Элейн, стоявшую к ней вплотную.
Высыпав фасоль в мусорное ведро, она поставила кастрюлю к раковине, влажной тряпкой протерла стол, повесила тряпку на кран и выключила свет в кухне. В гостиной они с Элейн подсели к отцу и вместе с ним досмотрели скучные новости. Отец их обнял и время от времени прижимал к себе, но все еще был какой-то пришибленный.
Однако после новостей он как будто ожил и, потирая руки, спросил:
– Кто готов сразиться в лудо?
Уилла вроде как выросла из настольных игр, но подхватила его жизнерадостный тон:
– Я!
Элейн побежала за игральной доской.
Играли за журнальным столиком: девочки сидели на полу, отец – на кушетке (для пола я слишком старый и заржавевший, говорил он). Подразумевалось, что игра поможет Элейн, которая до сих пор считала на пальцах, освоить сложение. Однако нынче та не особо старалась овладеть арифметикой. Бросила кости, выпали «четверка» и «двойка».
– Один, два, три, четыре; один, два, – объявила она, шагая своей фишкой так решительно, что другие фишки подпрыгивали на доске.
– Шесть, – поправил отец. – Сложи, милая.
Но Элейн лишь села на пятки удобнее и на следующем броске посчитала до пяти и до трех. Отец промолчал.
Восемь вечера было временем отбоя для Элейн, девять – для Уиллы. Однако нынче, когда отец велел сестренке укладываться, Уилла вместе с ней поднялась в спальню и переоделась в пижаму. Они спали в одной комнате, в двух одинаковых кроватях, стоявших у противоположных стен.
– Кто мне почитает? – улегшись, спросила Элейн. Обычно перед сном ей читала мама.
– Я почитаю. – Уилла забралась к ней под одеяло и взяла с тумбочки «Домик в лесной чаще».
Папа из книги всегда казался ей похожим на отца. Смешно, конечно, потому что на обложке был изображен бородатый дяденька с копной волос. Но выглядел он таким же спокойным и рассудительным, и потому Уилла, читая реплики книжного папы, старалась подражать бархатистому голосу отца и его манере проглатывать окончания слов.
– Еще, – сказала Элейн, когда закончилась глава, но Уилла захлопнула книжку:
– Нетушки, потерпи до завтра.
– Утром мама уже будет дома?
– Конечно. А ты как