Федеративные идеи в политической теории русского народничества. Фэй Хайтин
«славянам была присуща политическая пассивность больше, чем любым другим народам Европы» [112].
Б. А. Прокудин приходит к заключению, что Герцен считал славянскую федерацию воплощением славянского духа, а в качестве ядра такой федерации рассматривал Россию. Правда, автор не пошел дальше в характеристике герценовской теории славянской федерации.
Между тем дать подобную характеристику нелегко, тем более что и сам Герцен не имел четкого видения такой федерации. Доказательства тому можно найти в статье И. К. Пантина «А. И. Герцен и русская философско-политическая традиция». По мнению автора, «Герцен не стремится к построению завершенной системы. Его работы объединены скорее общей идеей, подходом, чем строгой логикой»[113]. Исследователь прав: если анализировать идеи Герцена, используя какую-то идеологию, то какая-то часть его представлений неизбежно утратится. Поэтому самое верное – изучать Герцена в оптике той проблематики, какой он уделял основное внимание, а именно: характер власти, государства и общин, путь развития России и т. д.
Можно назвать еще несколько заслуживающих внимания в свете рассматриваемой темы наблюдений из этих сборников. Например, С. Л. Чижков сопоставляет концепции государства у Герцена и Б. Н. Чичерина[114]. А Д. И. Рублев предлагает свой ответ на вопрос: как Герцен сумел создать такой «интегрализм» социализма, в котором присутствуют и либерализм, и национализм, и многие другие политические концепции[115].
Французский и швейцарский опыт: федералистские искания А. И. Герцена до 1849 г
Самобытное сочетание западнических и славянофильских идей в мировоззрении А. И. Герцена давно привлекает внимание ученых. Выступая на конференции, посвященной 200-летию со дня его рождения, А. А. Гусейнов так охарактеризовал этот интерес: «Здесь, на мой взгляд, кроется тайна Герцена: и его особой объединяющей роли в русском революционном движении, и противоречий его мировоззрения. Мы знаем и помним, что в России были славянофилы и были западники. Но мы забываем, что в России был еще и Герцен»[116]. Это стремление к выработке единой смысловой платформы при нарастании внутренних логических противоречий является особенностью герценовской мысли.
Исследователи по-разному относятся к идейному наследию Герцена, видя в нем то либерала, то социалиста, а иногда причисляя даже к анархистам: «Кем был Герцен? Западником или националистом, социалистом или либералом, революционером или реформистом, анархистом или государственником? Ответить однозначно на эти вопросы затруднительно – во-первых, потому что он развивался, меняя свои взгляды, вплоть до самой смерти; во-вторых, отчетливо понимал, что ни одна из существующих теоретических моделей в одиночку не дотягивается до понимания условий и проблем исторической жизни его времени»[117]. В этом очень точном замечании И. К. Пантина важна фиксация непрекращавшегося идейного поиска