Роман Нелюбовича. Олег Велесов
так давно там открыли книжный прилавок. Выбор не богатый, да и авторский контингент представлен не самый увлекательный, но народ от прилавка не отходит. А вы – украли! Истинного читателя никто не украдёт.
Я хотел сказать, что истинного читателя ещё воспитать надо. Сегодня у ребёнка с самого рождения перед глазами сначала телевизор, потом монитор, потом дисплей телефона, и на всём этом разнообразии экранов отображаются отнюдь не книжные страницы. Но бог с ним – бог с ним. Стоит ли затевать спор с человеком безусловно разбирающимся в диагностике современной литературы? Разумеется, не стоит. Я и не стал. Мы поговорили немного о погоде, о ценах на бензин. Мария Александровна посетовала на соседей, которые через чур громко включают магнитофон по утрам, и всё свелось к разговору о человеческой природе.
Перед зданием вокзала мы расстались. Я остался ждать автобус, Арбатовы пошли дальше. Они жили недалеко, где-то у рынка или за ним. Геннадий Григорьевич пожал мне на прощанье руку и просил завтра с утра зайти в редакцию, а Мария Александровна сказала, что очень рада нашему знакомству, я ответил, что это чувство взаимно.
5
В десятом часу утра я уже стоял возле редакции. Я не сомневался, для чего Арбатов позвал меня, конечно же, чтобы обсудить какой рассказ напечатать первым, и мне это льстило. На форумах часто говорили о том, что с первого раза на страницы печатного издания попасть сложно, почти невозможно, редакторы-звери заступают дорогу новым авторам. А я попал. И пусть «Пужанский вестник» не «Литературная газета», но всё-таки газета, её прочтут люди, много людей, и обо мне узнают. Приятно.
Дорога к редакторскому столу была знакома. Я прошёл по коридору мимо первой двери, которая на этот раз оказалась открытой; я даже заглянул в неё мельком и успел разглядеть женщину. Именно она разговаривала с Марией Александровной возле журнального столика, а потом в процессе встречи пугала меня своими виршами. Лёгким наклоном головы я поприветствовал её, хотя она этого, кажется, не заметила, и толкнул дверь в редакторский кабинет.
Сначала я увидел чёрный платок, или как там его – Илья Герасимов. Он стоял облокотившись о подоконник и что-то говорил, но при виде меня замолчал, выпрямился и сложил руки на груди.
– А, Роман, проходите, – кивнул Геннадий Григорьевич. – Здравствуйте. Мы сейчас с Ильёй обсудим своё-наше, а потом с вами.
Я поздоровался и сел на стул у стены. Что ж, подождём, послушаем. Жуть как интересно послушать, чего такого гениального выдаст нам лучший поэт города Пужаны. Мысли мои налились сарказмом, и взгляд, надо полагать, тоже. Однако читать новые свои творения Герасимов не стал. Он по-прежнему стоял, сложив руки, а Геннадий Григорьевич смотрел на экран монитора, иногда кивал, иногда качал головой. Пару раз сказал «вот это» – видимо отбирал стихи в очередной номер. Времени на отбор ушло минут пять, не больше, впрочем, для той пародии на поэзию, которую мог предложить Герасимов, и этого было много.
– Что ж, Илья, спасибо, буду ждать новых ваших стихов, – сказал Геннадий Григорьевич.
Герасимов