.
вкус на губах, узкие ступни в прибрежном песке.
Зеркало, розы россыпью, вино, звонкие голоса и смех…
– Голос, где ты?! Ответь мне!
– Я здесь, прекраснейшая…
– Голос, останови их!!
– Не могу, прекраснейшая.
– Неправда, я знаю, ты можешь, ты же всесилен!
– Увы, богиня – это только видимость… да и зачем бы? Разве ты против их решения? Совет Богов пошел навстречу любящим – это так прекрасно!
– Ты смеешься? Это же ловушка! Это нечестно!
– Не преувеличивай, среброногая! Всего лишь одно маленькое условие…
– Он не выполнит его, Голос! Он же не герой, он просто певец, влюбленный… он все равно обернется: посмотреть, идет ли Эвридика за ним, не потерялась ли, не отстала ли? Это так естественно… и боги знают это, их условие – всего лишь хитрость. Они не хотят отпускать Эвридику!
– Понимаю, прекраснейшая. Орфей должен вернуться один. Он поэт, певец, гений – и именно поэтому ни слова его, ни песни о случившемся не будут приняты всерьез. К ним отнесутся как к сказке – прекрасной и поучительной. Никто не поверит его рассказам о Темной принцессе или о Суде. Никто не узнает, как выглядят палаты Смерти или лики богов – потому что никто не поверит, что он и вправду все это видел.
– Вот именно, Голос! А если он будет очень сильно настаивать – его просто сочтут сумасшедшим, но это ведь участь почти всех гениев, что тут особенного?
– Понимаю. Их нужно вернуть – и нельзя возвращать. Бедняжка Эвридика. Ей лучше остаться здесь. Орфей не любит ее больше. Он обернется. А твои братья-боги на это и рассчитывают. Это тебя возмущает?
Афродита выпрямилась и плотно запахнулась в струящееся серебристое покрывало. Темно-голубые глаза сощурились.
– Ты угадал, Голос. Богам и гениям можно все, особенно если эти гении – дети богов. Ты должен помочь мне. Я дала Эвридике этот дар – дар любви и сострадания. Я дала ей великую силу – сочувствия, сопричастия, талант ожидания и призыва. Никто не получал такого до нее, ни разу. И я не хочу, чтобы память о ней исчезла, а так и произойдет, если Орфей вернется один.
Богиня топнула ногой, и молнии вспыхнули у горизонта. Темное пламя гнева все сильнее разгоралось в глубине ее зрачков, брови сошлись в линию, она вся подалась вперед:
– Они должны вернуться вдвоем, ты слышишь, Голос?
– Слышу, богиня. Я помогу тебе.
Узкие ладони растерли засохшие розовые лепестки. Колкие, сухие крошки медленно закружились в солнечном столбе и осыпались на белый гладкий мрамор.
– Голос, ты помнишь обо мне? Ты обещал помочь. Почему ты медлишь?
– Я помню о твоей просьбе, богиня. Но нельзя выйти из палат Смерти неизменной, и даже боги здесь бессильны. Да и я не исключение – я ведь говорил тебе об этом. Так что, истинная, подлинная душа Эвридики останется здесь, с Темной принцессой Смерть, чья печальная