Хронограф. Анна Кондакова
поцелуя?
Я заливаюсь стыдливой краской, и сердце глухо колотится где-то под горлом, выбивая наружу слова:
– Ты ведь… актер? Я видела все твои выступления! Такой искренний персонаж – не оторваться.
Вообще-то у него всего одна роль, унылая до зубного скрежета. Денис играет чопорного аристократа, которого отвергла возлюбленная дама. За неделю я побывала на двух спектаклях в драмкружке при институте. Всегда сидела на заднем ряду и грызла ногти, пока на сцене разворачивалось действие. Представляла себя рядом – на расстоянии вытянутой руки – с Денисом; так близко, что могла бы прикоснуться, очертить линию его бровей.
Что ж, мечты сбываются.
– А-а, вот оно что. Очень рад, что тебе понравилось, – небрежно откликается он. – Так чего хочешь? Автограф?
Его сведенные напряжением скулы расслабляются. Он успокоился, догадавшись, что я всего лишь фанатка, очарованная талантом молодого – ага, и бесперспективного – актера. Денис притягателен внешне, но играет посредственно. Речь зачитывает так монотонно, что накатывает зевота; путается в монологах и ревет навзрыд там, где нужно шептать. Но он красив, и это достоинство скрашивает всякие недостатки.
– Не совсем. Можно тебя сфотографировать? Ну, на память. – Тянусь к мобильному телефону.
Но он отшатывается как от ненормальной.
– Бред какой-то. Нельзя.
Голос прохладен и даже брезглив. Разумеется, какие психопаты делают снимки в темных подворотнях? Денис огибает меня и уходит, врубив музыку на полную катушку. Гул его шагов эхом отражается от стен пятиэтажки, а мои щеки всё гуще краснеют. Темнота обволакивает, липнет изломанными тенями к подошвам кроссовок. За спиной чудится чьё-то зловонное дыхание, но когда я оборачиваюсь – улица пуста.
«Или сейчас, или никогда. Или сейчас, или…» – дробью стучит по вискам.
«Ты не справиш-шься, ты не оправдаеш-шь ож-жиданий», – змеиный шепот скользит по позвоночнику.
Ну уж нет, Мироновы не сдаются! Срываюсь на бег и догоняю Дениса перед самым входом в подъезд. Он подносит ключ к домофону, когда я налетаю сзади и шарахаю его по плечу. Долгий вдох и резкий выдох. Наушник сам выпадает из уха, до меня доносится перебор гитарных струн.
– Слушай, ущербная, уж не знаю, чего ты себе придумала, но я не фоткаюсь на ночь глядя.
Аккуратную линию губ перекашивает гневом. Денис готов наброситься на меня с кулаками, но дает последнюю попытку оправдаться.
– Ну, пожалуйста-пожалуйста, – канючу я. – Прошу тебя! Я так давно мечтала хотя бы об одном твоем снимке. Ну что поделать, если мы встретились ночью? Не буду же я стоять тут до утра!
– Заколебала! – раздражается Денис и всё-таки встает в позу: руки уперты в бока, голова чуть наклонена. – Даю тебе минуту.
Ха! Мне хватит тридцати секунд.
Вытянув из кармана телефон, долго примеряюсь к его лицу. Слабая фотокамера не способна передать Дениса таким, какой он есть. Ни стати, ни надменности, ни харизмы. Картинка зернистая, нечеткая. Черты плывут, и кажется,