Штрафбат. Наказание, искупление. Александр Пыльцын
сам даже не надевавший валенки за все эти 18 суток, ни комбат майор Панов.
Пришлось надевать скукожившийся ботинок. Большой палец ноги за время обратного похода оказался обмороженным, и его подушечка даже лопнула, хотя кровь из этой трещинки даже не выступила. В санчасти училища мне оказали нужную помощь и на две недели освободили от ношения обуви, а значит, и от наружных занятий. Подобное в то строгое время могли расценить и как членовредительство, но меня даже не наказали, думаю, потому, что командир курсантского батальона почувствовал в этом ЧП и свою вину тоже (повезло мне!).
Однако все это было там, в училище, такие экскурсы в прошлое помогут читателю XXI века понять, чем мы жили, в какой атмосфере формировались наши характеры.
В случае неудачи с захватом Рогачева или отмены этого задания, нам предстояло в тактической глубине противника (до 20 километров), в его войсковом тылу активно нарушать коммуникации, линии связи, громить штабы и подходящие из глубины вражеской обороны колонны войск, взрывать мосты, по которым могут проходить гитлеровские войска.
Всеми этими действиями мы должны были дезорганизовать управление, воспретить подход резервов из глубины, при возможности их рассеивать или уничтожать. Главное было – посеять панику и отвлечь внимание немецкого командования от передовой линии фронта, где должно было наконец начаться более успешное наступление наших войск с задачей ликвидировать плацдарм противника на Днепре и освободить город Рогачев. О предполагаемых наших действиях в документах штаба армии записано: «Опыт применения специально выделенных отрядов для действия в тылу противника во время наступления чрезвычайно поучителен. Отряд в составе 8-го офицерского штрафного батальона имел задачу проникнуть через передний край противника и совершить налет на Рогачев».
В разведку, а тем более – в тыл врага, как меня посвятил капитан Тачаев, да я и сам уже об этом был осведомлен еще в училище, нельзя было брать с собой награды, партбилеты и другие документы. Поэтому у нас была организована сдача всего этого в штаб и аппарат замполита, остающиеся с некоторыми офицерами штабных и хозяйственных служб на месте дислокации штаба батальона. Наград у меня еще не было, но свое офицерское удостоверение и кандидатскую карточку принадлежности к ВКП(б) я тоже сдал. Была возможность написать короткие письма родным. Вся эта процедура заняла несколько часов оставшегося дня. Потом был обильный обед, совмещенный с ужином, и отдых, о которых мы все время, пока были в немецком тылу, вспоминали с особым чувством.
В своих воспоминаниях «Годы и войны» генерал Горбатов писал об этой операции, в силу существовавших долгие годы цензурных ограничений называя «лыжниками» всех нас. Не позволялось тогда, да и многие годы после войны, в открытой печати упоминать о штрафбатах. Вот только одна цитата из воспоминаний генерала: «В 18 часов они сытно поужинали и легли отдыхать. Лишь у двух батальонов отдых был коротким. В 23