Легенда о Вейм. Драконья душа. Илона Ивашкевич
чем фарфоровое чудо разбилось о кованую поверхность двери. Ваза разлетелась, а часть осколков застряла в узорах прокрывавших дерево причудливой вязью.
– Я ж за тебя во всех храмах свечки ставил. Сестры пережевали…. – проговорил он, медленно опускаясь на кресло. Вейм заметила, как руки отца дрожат от волнения. – Два года назад у северных берегов разбилось судно с черными парусами. Из команды спасся только один человек. Несчастный прожил всего три дня: умирая, он передал, что ты и твоя семья погибла.
– Да, мой муж и сын действительно мертвы, но я, к сожалению, еще жива. Что было изображено на парусе этого судна?
– Какая разница…
– Если это на черном полотнище был осьминог, то вам крупно повезло: это был корабль-разведчик Черного короля. Если бы он вернулся на Огненные острова, то через полгода у ваших берегов уже стояла хорошо вооруженная эскадра.
Дверь заскрипела, и на пороге появился Авундий с двумя бочонками красного под мышками и бронзовым кубком. Лорд одним движением вырвал бочонок, выбил дно и залпом выпил.
– Да какая разница, кто он был и откуда. У него была твоя цепочка, – рявкнул Эрик, вытирая усы рукавом красного шелкового халата. – Твоя цепочка… с твоим камнем. Та, которую мать тебе на пятнадцатилетие подарила. Голубой прозрачный камешек на серебряной цепочке.
– Этого не может быть…– Покачала головой Вейм. – Я его в могилу сына положила. Ингеру очень нравился этот камень. Ты бы видел, как он улыбался, когда камень переливался на солнце и бросал лучики на деревянную спинку кроватки. После смерти Ингера камень позеленел и стал матовым. Верховная жрица сказала, что душа камня умерла вместе с ребенком.
Эрик сорвал кожаную ладанку, висящую на шелковом шнурке на груди, и вытряс содержимое: на зеленое сукно упал мутный бело-зеленый граненый камешек в тонкой серебряной оправе.
– Он?– Спросил отец, залпом осушая бокал заботливо наполненный Авундием.
Вейм осторожно, словно амулет был сделан из хрупкого стекла, взяла его в руки и поднесла к глазам. Хотя полированная поверхность ныне была покрыта царапинкам и трещинками, а оправа и цепочка почернели, на серебре все еще виднелась старая гравировка. "<…>повержено, но не мертво. Имя ему<… >Помни< … >всегда", гласили едва заметные рунические символы, начертанные на потемневшем металле.
–Откуда здесь амулет твоей матери? – Удивленно спросил Хаген.
– Мне тоже хочется это знать.
– Твой новый муж? – Скривился Эрик, указывая пустым кубком в сторону Хагена.– Что-то какой-то он у тебя жизнью порченый.
– Нет, советник.
– Для советника сойдет. А эти?
– Отти – оруженосец, а остальные мои люди.
– Что-то мало их,– усмехнулся Эрик.
– Остальные остались в порту.
– Остальные? И много вас? – Ухмыльнулся Эрик.
– Двадцать три человека. Все, кто согласились сопровождать меня в моем путешествии.
– Не густо. Авундий, иди, принеси-ка еще выпить, – проговорил он, выливая