Русский офицерский корпус в годы Гражданской войны. Противостояние командных кадров. 1917–1922 гг.. А. В. Ганин
СНК (ни много ни мало наркома по морским делам), поддержав авторитет «классово чуждого» бывшего генерала-генштабиста Д.П. Парского, который в инциденте под Нарвой выступил сторонником дисциплины. Дело было направлено на заключение Президиума ЦИК. И хотя Дыбенко с учетом мнений военспецов в итоге оправдали, но по итогам разбирательства он оказался исключен из партии и смог восстановиться в ней только после Гражданской войны, в 1922 г.[196]
Военный руководитель Высшего военного совета бывший генерал М.Д. Бонч-Бруевич писал председателю совета Л.Д. Троцкому 31 мая 1918 г.: «В воззваниях правительства к народу часто упоминается о “контрреволюционных генералах и офицерах”, и, таким образом, народ естественно восстанавливается огульно против всех, вообще, бывших генералов и офицеров. В результате, опасаясь самосудов и расправы, б[ывшие] генералы и офицеры, даже такие, которые вполне искренне желают служить в новой армии, – вынуждены отказываться от таковой службы. Между тем настало время, когда для всех очевидно, что без боеспособной армии с опытным и научно-подготовленным командным составом Российская республика существовать не может, потому что она не в состоянии без такой армии отбиться от врагов, уже наседающих на нее со всех сторон.
Вполне признавая, что упоминание о контрреволюционных генералах и офицерах в воззваниях правительства имеет свои основания, тем не менее для пользы дела формирования необходимой армии ходатайствую о том, чтобы правительство разъяснило народу, что наряду с контрреволюционными генералами и офицерами, изменниками вроде Скоропадского и Краснова, существуют и самостоятельно работают над созданием армии бывшие генералы и офицеры другого типа, вполне преданные России и русскому народу, достойные не порицания, а всесторонней признательности и похвалы.
Докладываю, что без такого подразделения, оповещенного самим правительством, не удастся сформировать дивизий, необходимых нам для защиты от насевших на нас германцев, явно стремящихся утвердить в России всюду уже начавшееся германское рабство»[197].
Даже В.И. Ленин первоначально скептически относился к идее привлечения офицерства на командные посты. К примеру, еще 19 августа 1918 г. он телеграфировал Троцкому о «необходимости особенно наших инструкторов для рабочей армии при полной ненадежности офицеров»[198].
Наиболее дальновидные представители советского военно-политического руководства понимали, что на добровольных началах и путем импровизаций массовой армии не построить. К тому же многие офицеры, поступившие в новую армию, отнюдь не горели желанием участвовать в разворачивавшейся в России братоубийственной войне. Некоторые при зачислении в Красную армию прямо выдвигали условие, что не будут воевать на внутреннем фронте, а готовы сражаться только с внешним врагом. Например, капитан Ф.Л. Григорьев, пытаясь устроиться на военную службу, 4 апреля 1918 г. писал в Москву: «В случае потребности в офицерах Генштаба для будущих
Подробнее см.:
РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 1. Д. 406. Л. 167–167 об.