Слоны и песок. Дмитрий Болотов
сказала про мужчину: слегка водянистый.
Бабушка удивляется: хора сегодня нету? Оказывается, съехала на час, думала, уже восемь. Стала про службу спрашивать. Я говорю: службы сегодня нету. – А там написано… Оказывается, она еще и днями съехала, думала, еще на два дня раньше. Сама смеется.
Дома появилась рыбка. Надо ее кормить, менять ей воду и добавлять кислород. Плавает она не в аквариуме, а в баночке для цветов.
Таня похоронила рыбку в снежку у восточной абсиды.
Она прилегла на дно, казалось, она устала. Танина грусть по рыбке.
Отец Герман выходит с кажденьем к центральной иконе, и бабка быстро пятится от него.
Вчера говорю: Тань! у тебя ножки кривые.
– Нет, это я так встала, – и показывает, как.
Стряхнул крошки со стула ладошкой.
Катин свекор кролика жарил.
Папа высоко поднял сына, чтобы он приложился к иконе.
На венчании из требника выпорхнула закладка с рисунком.
У Оли умер сосед Саша. Перед смертью выпить просил. Не давала. Потом увидела в холодильнике вино, все же дала. Потом зашла, умер. Переживает.
Девушки заходят в церковь попросить о ниспослании юношей, и ходят они по храму крадучись, как олени.
Пришли шаловливые дети, исчирикали всю бумагу.
Чего бабки не придумают: на соборовании – петь!
Маленький самолетик растаял в небесной хмари.
Мертвая пчелка на подоконнике. Дворник на корточках щиплет травку. Панический бег крошечного паучка, размером с точку.
А девушку, что обоср-сь, жалко. Она, наверное, больше к нам не придет.
Как только писатель садится и начинает писать, он тут же становится неравен самому себе. Чтобы как-то этого избежать, приходится прибегать к разным уловкам. Перед вами книга-уловка. Она почти вся написана стоя. В церкви удобнее всего писать на подоконниках. Они здесь высокие, мне по грудь. И если я кладу на них подбородок, то называю это флюорографией.
Птицы
Вороны под падающим снегом для чего-то погружают в него клювы. Пройдут-пройдут, и сунут в него клюв. Прыг-скок, и сунут.
Льет дождь, гнутся под ветром еловые лапы, и на поле, где клевали лед вороны, теперь орудуют пугливые пронырливые скворцы, а воробьи клюют в самой грязи и лужах.
Трава набрала густоту. Вороны по пояс в траве.
Во вчерашних стихах мужик раздавил галчат:
С дерева комом галчата упали,
Желтые рты широко разевали,
Прыгали, злились, наскучил их крик,
И придавил их ногою мужик.[1]
Женя в белой куртке подкармливает ворон. Вороны в сумерках слетаются к Жене.
Ворона шла по траве и… скрылась в яме, как Курехин со своим роялем.
Трава в ноябре тревожна.
Три чайки, где обычно копали червей родные вороны.
Пусто и голо кругом,
лишь пролетит ворона
просто тоже от скуки
и пустоты.
Ворона
Н. А. Некрасов «Саша».